|
Согласно оценкам Института всемирной вахты, публикующего ежегодные
доклады о состоянии мира, только за последние три десятилетия с лица Земли
исчезло более 200 га лесов, тысячи видов животных и растений. Ежегодно
истребляется не менее 17 млн. га леса и разрушается около 6 млн. га
плодородных почв, теряющих в результате этого всякое сельскохозяйственное
значение. Огромных размеров достигло загрязнение воздушных и водных
бассейнов, что наносит существенный ущерб здоровью жителей городских и
сельских регионов.
Все это имеет самое непосредственное отношение к внутренней и внешней
политике. В наши дни уже во многих странах и на международном уровне
существуют партии, выступающие за новые приоритеты в отношениях человека и
среды, за альтернативное использование природных ресурсов. Это усиливает
политическую борьбу, поскольку любая инициатива в данной области
затрагивает интересы различных групп, влечет за собой новый взгляд на
устоявшиеся ценности, влияет на властные отношения. Чтобы прекратить или
уменьшить загрязнение окружающей среды, требуются новые решения в области
энергетической политики, в способах производства и потребления. Возрастают
издержки производства, общественные расходы на структурные перестройки и
т.п.
Соответственно, новые проблемы появляются и в сфере международных
отношений. Сегодня огромная ответственность за нарушение экологического
равновесия лежит на экономически развитых странах. Представляя лишь пятую
часть населения планеты, они ежегодно производят более половины всех
газовых выбросов в атмосферу, являющихся причиной «парникового эффекта».
Согласно Докладу ООН 1989 г. о социальной ситуации в мире, 70%
скапливающихся в атмосфере и способствующих разрушению озонового слоя
планеты хлорофтористоуглеводородных соединений (CFC) связано с применением
бытовых распылителей, производимых странами ОЭСР.
Однако значительным источником загрязнения природной среды являются и
бедные страны. Экологические катастрофы, в частности, наводнения,
вызываемые истреблением лесов и эрозией почв, чаще и разрушительнее
проявляются именно в бедных
' Следует отметить, что сегодня эти фазы взаимодействия человека со средой
как бы сосуществуют: их проявление наблюдается не только в разных регионах
планеты, но нередко и в рамках одной и той же страны.
162
странах. Экономически слаборазвитые страны не заинтересованы инвестировать
в природоохранные программы, финансировать очистные сооружения и т.п. С
другой стороны, размещающие здесь свои филиалы транснациональные
предприятия и фирмы также склонны использовать общую экономическую,
социально-политическую ситуацию и законодательство этих стран в целях
экономии на природоохранных мерах, захоронения на их территориях отходов
вредных производств и т.п.
Крупные природные катастрофы всегда имели значительные последствия в
сфере международных отношений. Так «картофельный кризис» 1846 г. в Ирландии
отразился не только на жизни этой страны, экономика которой перенесла
необычайное потрясение, а население жестоко пострадало от голода. Он вызвал
массовую волну эмиграции из Ирландии в США, что стало феноменом огромного
международного значения. В более недавний период наводнения и Тайфуны,
обрушившиеся на Бенгальскую часть Пакистана, сыграли значительную роль в
самом появлении на мировой арене нового государства — Бангладеш (22).
Нарастание экологических проблем и осознание их опасности для всего
человечества привело к возникновению таких международных организаций как
ФАО, ВОЗ, ЮНИСЕФ и др. В 1972 г. ООН принимает Программу мер в области
окружающей среды. В последующие годы экологические проблемы стали предметом
обсуждения многих международных конференций по «глобальным рискам». Растет
число межправительственных соглашений, призванных не только регистрировать
нарушения экологического равновесия, но создавать конкретные механизмы
сотрудничества государств в деле сохранения окружающей среды и
регулирования природных ресурсов.
Однако, как показывает практика международных отношений, дело это не
простое и оно встречается с большими трудностями. Достаточно вспомнить так
и не вступившее в силу соглашение 1982 г. в области морского права,
трактовавшее природные ресурсы морских глубин как «общее достояние
человечества», доходы от использования которого должны были направляться на
развитие наиболее бедных стран. Фактически, не оправдала своих ожиданий и
межправительственная Конференция, созыв которой в июне 1992 г. был
приурочен к 20-й годовщине Программы ООН по окружающей среде. Главная
проблема международного сотрудничества состоит в том, что государства-
партнеры должны находиться на сопоставимом уровне экономического развития.
Именно при этом условии они могут сблизить свои подходы к выбору
необходимых мер в области охраны природной сре-
б* 163
ды и выделить для этого необходимые средства. В противном случае кому-то
придется пойти на большие, с его точки зрения, жертвы, что всегда
достаточно трудно, особенно, если речь идет о государстве, которое не
входит в число наиболее развитых. Трудно представить себе, например, что
Китай или Индия откажутся от использования работающих на угле тепловых
электростанций лишь по той причине, что такое использование способствует
увеличению парникового эффекта.
В целом же, масштабы новых императивов таковы, что геополитика перестает
быть уделом отдельных государств. Если раньше она могла быть
охарактеризована как «картографическое представление отношений между
главными борющимися нациями» (23), то теперь этого уже недостаточно.
Появляется необходимость согласованного взаимодействия всех членов
международного сообщества в выработке и реализации общепланетарной
геополитики, в основе которой лежали бы интересы спасения цивилизации для
будущих поколений.
Геополитика, бесспорно, оказала и продолжает оказывать влияние как на
изучение международных отношений, так и на международную стратегию
государств и их правительств. Рассматривая политическую историю США, П.
Галлуа с основанием подчеркивает, что главным источником их могущества
стало пространство. Во-первых, расстояние, отделяющее их от Старого Света,
позволило американцам отказаться от его законов, институтов, нравов и
создать новое общество, защищенное удаленностью и океаном. А, во-вторых,
протяженность американского континента, явившаяся на первых порах
источником опасности для эмигрантов, стимулировала авантюрный и
предпринимательский дух их потомков и стала основой величия нации.
Подобные примеры помогают понять причины, благодаря которым теоретические
изыскания X. Макиндера, Р. Челлена, К. Хаусхофера, Ф. Ратцеля, А. Мэхэна,
Н. Спайкмена и др. основателей и «классиков» геополитики, выдвинутые ими
афоризмы для объяснения отношений между морскими и сухопутными
государствами нашли отклик в политических кругах и генеральных штабах
великих держав, предоставив «научную» базу их глобалистским амбициям (см.
об этом: 18, р. 37—40). После второй мировой войны отпечаток
геополитических установок просматривается и в американской стратегии
«сдерживания советской экспансии», и в стремлении руководителей СССР к
созданию и удержанию «санитарного кордона» к западу от его государственных
границ, и в «доктрине Брежнева». В наши дни элементы геополитической
идеологии проявляются не только в пла-
164
нах великих держав и их поведении на мировой арене, но и в
экспансионистской политике региональных квазисверхдержав (например таких,
как Ирак или Турция), в соперничестве государств за стратегический или
экономический контроль над территориями, расположенными далеко за пределами
их национальных границ.
Признавая все это, необходимо, однако, видеть ограниченность
геополитических объяснений (а тем более — прогнозов) мировых реалий. Даже
при всей произвольности геополитических рамок анализа международной
системы, эти рамки слишком
узки для их понимания.
Одним из центральных приемов, при помощи которых геополитика
аргументирует свои выводы, является то, что Ив Лякост назвал в своей лекции
«представлением» — в смысле воображения, а также в том смысле, в каком
актер, играющий в театре, представляет свой персонаж (24). Подобного рода
эпистемологи-ческий прием достаточно широко применяется в социальных
науках, более того — составляет важный этап в их развитии. Специфика
геополитики, ее особенность состоит в том, что здесь «представление» очень
часто принимает самодовлеющий характер, дополняется фантастическими и
мистическими рассуждениями и
предположениями.
Революция в средствах связи и транспорта, развитие информатики и
появление новейших видов вооружений радикально изменяют отношения человека
и среды, представления о «больших пространствах» и их роли, делают
устаревшим и недостаточным понимание силы и могущества государства как
совокупности его пространственно-географических, демографических и
экономических факторов. «Геополитический словарь» слишком образен, чтобы
претендовать на научную строгость. Альтернативы «Север и Юг», «Запад и
Восток», «Теллурократии и Талассокра-тии» слишком метафоричны, чтобы
гарантировать от ложных представлений о поляризации «богатых» и «бедных»,
«развитых и цивилизованных» и «менее развитых, менее цивилизованных»,
«континентальных» (сухопутных) и морских («островных») государств и их
союзов. Положения об исторически перманентном противостоянии «Рима» и
«Карфагена», так же как об авторитаризме и демократизме, имманентным,
соответственно, сухопутным и морским державам (25) слишком категоричны,
чтобы служить достаточным методологическим ориентиром для понимания всех
перипетий взаимодействия стран и народов в прошлом, настоящем и будущем.
Концептуальные построения как классиков геополитики, так и ее современных
приверженцев слишком произвольны, нередко фантастичны, а их аргументы
слишком
165
малоубедительны перед контраргументами (впрочем, нередко столь же
малоубедительными, что, однако, не говорит в пользу геополитики) их
противников, чтобы исходить из них в понимании основных тенденций в
эволюции мировой политики.
Сказанное особенно касается новейших тенденций, связанных с социализацией
международных отношений, оттесняющих (хотя и не вытесняющих) государство с
роли главного актора трансграничных взаимодействий, во многом изменяющих
приоритеты таких взаимодействий.
В связи с вышеизложенным, воздействие, которое оказывает на современную
международную систему ее среда, выглядит достаточно неоднозначным. Одним из
результатов такого воздействия является резкое возрастание
взаимозависимости, интернационализация всех сторон человеческого общения,
внутриоб-щественных и международных отношений, интеграционные процессы,
проявляющиеся как объективные, общемировые, а значит, общесоциологические
тенденции. Однако эти системообра-зующие факторы, ведущие к социализации
международных отношений, стимулирующие становление своего рода глобального
гражданского общества, сопровождаются неравномерным ростом производительных
сил в различных странах, находящихся на разных уровнях научно-технического,
экономического, социального и политического развития. Сохраняются, а
местами и растут национально-государственная обособленность, политические
противоречия, столкновение экономических интересов различных стран,
усиливающие напряжение в глобальной международной системе, подрывающие ее
стабильность, увеличивающие ее конфликтный потенциал. Одновременно все
более настоятельными становятся и многообразные формы международного
сотрудничества, характерными проявлениями которого выступают интеграционные
процессы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Easton D. The Political System. — N.Y., 1953.
2. Sprout H. & M. Environmental Factors in the Study of International
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39
|
