|
обменов между государствами, народами и частными субъектами, количество
этих элементов растет. Понятие цивилизации имеет, таким образом, и
общепланетарный характер, своего рода космическое измерение, отражающее
уникальность, неповторимость человеческого рода.
В современных условиях одной из важнейших характеристик, свойственных
цивилизации в ее общепланетарном измерении, становится вступление ее в
такую фазу, когда острота накопившихся и продолжающих усугубляться
противоречий и проблем делает вполне реальной угрозу гибели человечества
или, по меньшей мере, серьезных потрясений, деградации важнейших аспектов
его существования. Речь идет прежде всего о сохраняющейся опасности
возникновения термоядерной войны, резком обострении других глобальных
проблем на фоне противоречивых демографических изменений, затяжных
региональных конфликтов, трудностей в адаптации к требованиям
микроэлектронной революции. Сюда относятся также кризис городов, рост
наркомании, преступности и терроризма, деградация культуры и морали, мар-
152
гинализация значительных масс людей, изменение структуры ценностей,
потребностей и идеалов современного человека.
Степень противоречивости современной глобальной цивилизации делает
достаточно сомнительным бесспорное прежде для многих социологических
течений положение об общественном прогрессе. Во всяком случае, становится
все более явной несостоятельность отождествления научно-технического или
материального прогресса с общественным прогрессом в целом: ведь даже в
экономически развитых государствах научно-технический и материальный рост
не стал очевидной причиной роста нравственности, духовной культуры или
терпимости в национальных и социальных отношениях. Тем более это верно для
мира в целом, где развитые страны составляют меньшинство, причем разрыв
между ними и слаборазвитыми странами не уменьшается, а, напротив,
становится все больше.
Не уменьшается, — несмотря на увеличение удельного веса универсальных
ценностей и проблем, отличающих современное человечество от его
предшествующих исторических поколений, — и многообразие свойственных ему
самобытных (национальных, региональных, конфессиональных) цивилизаций и
культур. В этой связи встает вопрос об особенностях их взаимодействия и о
характере влияния на международные отношения. Существует три подхода к
анализу данного вопроса.
Первый из них отталкивается от характеристики цивилизации и культуры как
некоей контролирующей и регулирующей инстанции, которая санкционирует (или
не санкционирует) те или иные изменения в социальном порядке, связанные с
взаимодействием данной общности с другими общностями. С такой точки зрения,
например, если попытки модернизации российского общества путем
заимствования западных моделей терпят провал, то объяснение этому следует
искать в самобытности российской культуры, которая отторгает чуждые ее
традициям способы и формулы реформирования.
Второй подход связан с эволюционной (а вернее — «девелоп-менталистской»)
гипотезой, которую разделяли Э. Дюркгейм и М. Вебер, и согласно которой
различия между цивилизациями и культурами носят временный и второстепенный
характер. Первостепенным и постоянным является факт непрерывного движения
общества к универсальным культурным ценностям, которые становятся все более
секуляризованными, более рациональными и более совершенными.
Наконец, третий — «диффузионистский» — подход основывается на теории
культурных потоков (П. Сорокин, Т. Парсонс),
153
объединяющей положения о самобытности и о конвергенции культур. В
соответствии с этой теорией, более рациональные культуры имеют тенденцию
распространяться на другие — путем заимствования последними их ценностей и
норм. Результатом такого, по сути однонаправленного, движения культурных
потоков и является саморегуляция международной системы. Так, Р. Арон пишет,
что планетарное распространение форм и методов дипломатии, универсалий
индустриального общества, триумф американской концепции международного
правового порядка имеют следствием размывание гетерогенности различных
цивилизаций и их конвергенцию в одну и ту же международную систему, все
участники которой стремятся к обладанию одними и теми же средствами
богатства и силы (13).
Действительно, сегодня уже невозможно не принимать во внимание феномен
всемирного распространения таких, например, ценностей, как права человека,
демократия, рыночное общество, материальное благосостояние, потребительская
культура, досуг с его искушениями и т.п. Причиной их диффузии является как
давление — причем не только объективное, но и целенаправленное — западной
цивилизации, так и расширение «культурного импорта» народами Востока. А
наиболее эффективными средствами подобного рода «культурного (или
цивилизационно-го) облучения» выступают средства массовой информации — СМИ.
В эпоху перехода к постиндустриальному обществу путь к славе, богатству и
могуществу лежит через обладание источниками и средствами распространения
информации. Спутниковое телевидение, телефаксы, электронная почта делают
возможным практически мгновенное распространение информации из любой точки
мира в любую другую. Но распространение информации о том или ином событии
дает возможность не только знакомить с ним огромную аудиторию, но и
пропагандировать, или же, напротив, развенчивать его смысл, то есть, иначе
говоря, использовать его в собственных интересах. Манипулирование
информацией стало одним из источников обострения отношений между «Севером»
и «Югом», выдвинутого развивающимися странами требования нового
международного информационного порядка.
Информация творит событие по меньшей мере настолько же, насколько она
дает о нем сведения. Репортер — не только свидетель, но и действующее лицо.
Именно поэтому во многих странах мира журналисты составляют значительную
часть «пропавших без вести», заключенных, казненных, заложников, или
высылаемых лиц (14). Падение Берлинской стены и крушение социализма в
значительной мере объясняется тем, что режим ничего не
154
мог противопоставить массированной информации о западном образе жизни и ее
неизбежному следствию — эффекту межгруппового сравнения. Распространение
через частные и зарубежные теле- и радиоканалы, а также через периодическую
печать ценностей и идеалов европейской либеральной демократии —
многопартийности и конкуренции партий, выборности руководящих лиц, уважения
прав и свобод личности — стало одной из причин массовых протестов
студенческой молодежи стран Тропической Африки против тоталитарных режимов
и вступления этих стран на путь политической и экономической модернизации.
Подобные примеры влияния западной культуры и цивилизации на
социокультурные и политические процессы в мире можно было бы продолжить.
Важно однако иметь в виду, что революция в средствах массовой информации
необычайно увеличила масштабы и сократила сроки обмена культур друг с
другом во всемирном масштабе. Но такой обмен не бывает эквивалентным.
Сегодня Запад фактически стал «референтной группой» мировой цивилизации.
Его авторитет, престиж, богатство способствуют тому, что свойственные ему
понимание реальности, эталоны поведения, образ жизни, политические
институты навязчиво распространяются по всему миру.
Однако это распространение нельзя представлять себе как чисто
механическую пересадку так называемых прогрессивных форм в другие культуры
и цивилизации. Заимствование западной модели имеет определенные пределы.
Любые универсалии — будь то рыночное общество, права человека, или
самоценность человеческой жизни — останутся пустым звуком, более того —
будут отторгнуты, если их не удастся адаптировать к самобытной культуре
того или иного народа, его традициям и историческим ценностям. Поскольку же
такая адаптация неизбежно сопровождается процессом переоценки этих традиций
и ценностей, стремлением цивилизации-импортера сохранить их ядро, свои
основные культурные нормы, постольку встреча цивилизаций вносит в
международную систему, как правило, дестабилизирующее начало. Сегодня это
можно видеть на примере того сопротивления, которое оказывает западной
модели усматривающий в ней угрозу своим культурным нормам и защищающий их
от разрушения мусульманский мир. Россия, которая испокон веков находится на
перекрестке двух мировых цивилизаций, испытывает потрясения каждый раз,
когда на нее накатывает новая крупная волна западного или восточного
влияния.
В то же время опыт показывает, что результатом встречи различных
цивилизаций и культур никогда не бывает замещение или
155
вытеснение одной из них. Всегда имеет место сложный процесс взаимодействия,
всегда усвоение элементов иной культуры сопровождается сохранением, а
иногда и усилением самоидентичности культуры-импортера. Так, например, на
протяжении XIX и XX вв. «мусульманский мир» пережил несколько сменявших
друг друга идейных течений — реформистского, возрожденческого,
панисламистского и секуляристского характера. Ни одно из таких течений, в
том числе и панисламизм, не возникало без влияния со стороны Запада. Но
точно так же ни одно из них — в том числе и секуляризм — не может
рассматриваться как поглощение западными ценностями мусульманских
культурных норм. Более того, в данной связи в социологии встает вопрос о
реальном статусе самой идеи «светскости в мусульманском мире», как и
использования по отношению к нему концептов и формул «трансатлантического»
типа (15).
Объективные культурные пределы универсализации западной модели
цивилизации высвечивают бесперспективность как попыток ее бездумного
копирования и пренебрежения национальными традициями, так и стремления
сохранить самобытность на пути самоизоляции и отрицания завоеваний
всемирной цивилизации. Пример Ирана показывает, что ни предпринятая шахом
М.-Р. Пехлеви при поддержке США попытка форсированной модернизации по
западному образцу, сопровождающаяся подавлением самобытных культурных
традиций, ни инициированный Аятоллой Хомейни опыт спасения самоидентичности
на основе очищения от «западной скверны» и возврата к традиционным
ценностям (тем более — в их наиболее непримиримой, радикальной версии) не
способствуют стабилизации общества и международной системы в целом. С
другой стороны, пример Японии убеждает в возможности сохранения самобытных
культурных норм, пафоса национальных традиций, выступающих в роли мотиваций
развития, при одновременном восприятии западных ценностей.
Таким образом, многообразные процессы, связанные с присущей современному
миру дихотомией единства и плюрализма цивилизаций и культур, составляют
социальную («интрасоцие-тальную») среду, которая оказывает существенное и
возрастающее влияние на эволюцию и характер международных отношений. Не
меньшее значение имеет внесоциальная, или «экстрасо-циетальная» среда,
накладывающая свои ограничения и принуждения на международную систему.
Исследования данного аспекта среды международных отношений чаще всего
соотносятся с таким понятием как «геополитика».
156
3. Внесоциальная среда. Роль геополитики в науке о международных
отношениях
Известны многочисленные попытки определения содержания понятия
«геополитика». Первичное и наиболее общее определение квалифицирует ее как
изучение взаимосвязей и взаимозависимостей между державной политикой
государства и той географической средой, в рамках которой она
осуществляется. Традиционно, геополитика является одним из ответвлений
политического реализма, представляющего международные отношения как силовые
отношения между государствами.
Возникновение термина «геополитика» связано с именем шведского профессора
и парламентария Рудольфа Челлена (1846—1922), который, изучая систему
управления, имеющую целью создание сильного государства, приходит к выводу
(в 1916 г.) о необходимости органического сочетания пяти тесно связанных
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39
|
