существования закономерных связей между характером международных систем и

поведением их основных элементов — международных акторов (13). Именно на

подобной убежденности основаны другие из названных подходов.

акторов» относятся их структурные характеристики, в частности существующая

между ними иерархия, которая также оказывает влияние на поведение каждого

актора.

Несмотря на абстрактный характер подхода М. Каплана к исследованию

международных систем, за который его много критиковали, такой подход

обладает и определенными достоинствами методологического характера, что

позволило Ж. Унцингеру квалифицировать его как эвристический (см.: 13, р.

159).

Другой американский ученый, Р. Роузкранс, предпринял попытку синтеза

историко-социологического и эвристического подходов. Основываясь на

изучении конкретных исторических ситуаций, он выделяет девять

последовательных международных систем, соответствующих следующим

историческим периодам: 1740— 1789, 1789-1814, 1814-1822, 1822-1848, 1848-

1871, 1871-1888, 1888—1918, 1918—1945 и 1945—1960 гг. Затем он проводит

системный анализ каждой из них с целью нахождения факторов, способствующих

стабильности системы, или же, наоборот, влияющих на ее дестабилизацию (16).

Подобный же подход использовал и Дж. Френкел, который сделал попытку

проследить историческую эволюцию международных отношений, основываясь на их

системных характеристиках и, в частности, на особенностях их структуры

(17). Однако он не стал выделять последовательные международные системы,

считая, что современное состояние системного анализа международных

отношений не позволяют решить такую задачу вполне удовлетворительным

образом. Рассматриваемому подходу был близок и английский ученый Е. Луард,

много и плодотворно работавший в области социологии международных

отношений. Он выделял семь исторических международных систем:

древнекитайская система (771—721 гг. до н.э.), система древнегреческих

государств (510—338 гг. до н.э.), эпоха европейских династий (1300—1559

гг.), эра религиозного господства ( 1559—1648 гг.), период возникновения и

расцвета режима государственного суверенитета (1648—1789 гг.), эпоха

национализма (1789—1914 гг.), эра господства идеологии (1914—1974 гг.).

Выделив указанные исторические системы, Е. Луард анализирует их при помощи

таких концептуальных орудий (переменных), как идеология, элиты, мотивации,

используемые акторами средства, стратификация, структура, нормы, роли и

институты. Опираясь

133

менения систем. Так, известно, что общая теория систем делает акцент на

гомеостатическом характере систем, т.е. на их способности адаптации к

изменениям среды и тем самым — к самосохранению. При этом каждая система

имеет свои правила адаптации и трансформации. Наконец, к «правилам

классификации

на указанные переменные, автор прослеживает соотносительное воздействие

каждой из них на структуру и функционирование международных систем, на их

изменение в пространстве и времени (18).

По мнению Б. Корани, описываемый комплексный подход имеет целый ряд

преимуществ: он более конкретен и ясен по сравнению с подходом М. Каплана;

он базируется на солидном эмпирическом материале, накопленном специалистами-

историками, на достижениях политологии и других социальных дисциплин;

наконец, он характеризуется удобством и простотой с точки зрения как

проверки его выводов, так и использования в качестве самостоятельного

метода изучения международных систем. Эти преимущества способствовали тому,

что данный подход привлек внимание и специалистов чикагской школы во главе

с М. Капланом, которые также стали использовать его в своих исследованиях

(см.: 7, р. 67—68).

Наконец, существует и такой подход к системному изучению международных

отношений, который может быть назван эмпирическим подходом, поскольку

опирается на реально существующие в практике международных отношений

взаимодействия в рамках определенных географических регионов (19). От

традиционно-исторического подхода его отличает стремление объяснить

особенности международно-политической ситуации в том или ином регионе

планеты спецификой сложившихся здесь системных связей, раскрыть степень

влияния, которую оказывают на поведение акторов такие факторы, как

общерегиональное соотношение сил, социокультурные реалии, региональные

международные организации и т.п. Иначе говоря, данный подход отличает поиск

закономерностей, объясняющих поведение международных акторов, и

дедуктивность выводов относительно существования и содержания таких

законов.

Имеются и другие подходы к системному изучению международных отношений,

в которых проявляется несовпадение позиций представителей различных

теоретических школ и направлений. И все же, существенных различий между

ними меньше, а принципиального согласия больше, чем это может показаться на

первый взгляд (см.: 8, р. 160). Действительно, за исключением традиционно-

исторического подхода, все они исходят из существования законов

функционирования международных систем (хотя характер и самих систем, и

законов их функционирования могут пониматься по-разному). Совпадение и

взаимодополиительность различных подходов проявляется и в других важных

вопросах. Так, например, признается обусловленность поведения государств

134

характером взаимоотношений между наиболее крупными и влиятельными из них —

великими державами. Считается, что общей чертой всех международных систем

является их олигополисти-ческий характер, в том смысле, что в ней

доминируют наиболее мощные государства и тип существующих между ними

отношений. Наконец, допускается возможность существования разных типов

международных систем и критериев их классификаций. Рассмотрим этот вопрос

более подробно.

2. Типы и структуры международных систем

Раньше уже упоминалось о том, что разные подходы к системному изучению

международных отношений обусловливают многообразие различных типологий

международных систем. Действительно, в зависимости от пространственно-

географических характеристик выделяют, например, общепланетарную

международную систему и ее региональные подсистемы-компоненты, элементами

которых, в свою очередь, выступают субрегиональные подсистемы.

Так, Ф. Брайар и М.-Р. Джалили считают (см.: 19), что существование

планетарной международной системы, накладывающей свой отпечаток на всю

международную жизнь, стало бесспорной политической реальностью уже в годы

начала глобального противоборства между СССР и США, приобретя новые

существенные черты с возникновением на политической карте мира в качестве

самостоятельных международных акторов постколониальных государств. В

результате планетарная международная система вплоть до начала девяностых

годов характеризовалась наличием двух главных конфликтных линий, или

«осей», разделяющих, с одной стороны, Запад и Восток (идеологическое,

политическое, военно-стратегическое противоборство), а с другой — Север и

Юг (т.е. экономически отсталые и развитые страны). Однако, несмотря на

относительную целостность планетарной международной системы, в ней

неизбежны и определенные разрывы, обусловленные тем, что ряд международных

взаимодействий не вписывается в нее, обладает своей автономией. Таково

следствие региональных подсистем — «совокупности специфических

взаимодействий, в основе которых лежит общая географическая принадлежность»

(см.: там же, р. 88). Ф. Брайар и М.-Р. Джалили стремятся выявить и описать

факторы, оказывающие влияние на особенности таких взаимодействий в

европейской, панамериканской, афри-

135

канской и азиатских (южно-азиатской, ЮВА, ближневосточной) подсистемах, в

карибской и, отчасти, западноевропейских субрегиональных подсистемах.

Авторы книги «Система, структура и процесс развития современных

международных отношений» рассматривают региональные (а также групповые и

двусторонние) аспекты взаимодействий государств как структурные уровни

межгосударственной системы. По сравнению с вышеприведенной типологией,

такой подход выглядит более логичным, так как, обозначая место такого рода

системы в общей системе международных отношений, он позволяет не сводить

последнюю к межгосударственной системе. Впрочем, в любом случае, основным

недостатком регионального подхода остается отсутствие достаточно четких

критериев для выделения того или иного региона как объекта изучения, что

может иметь негативные последствия для общего понимания происходящих в них

международно-политических процессов (20).

В качестве относительно самостоятельной — функциональной системы — в

литературе нередко рассматриваются виды международных (межгосударственных)

отношений: экономическая, политическая, военно-стратегическая и т.п.

системы (см., например: 12).

В зависимости от целей исследования, его объектом могут выступать и такие

типы международных систем, как стабильные и нестабильные (или

революционные, по определению С. Хоф-фмана), конфликтные и кооперативные,

открытые и закрытые и т.п.

В то же время многообразие типологий международных систем не должно

вводить в заблуждение. Практически на любой из них лежит заметная печать

теории политического реализма: в основе их выделения, какими бы внешними

критериями оно не руководствовалось, лежат, как правило, определение

количества великих держав или сверхдержав, распределение власти,

межгосударственные конфликты и т.п. понятия из словаря традиционного

направления в науке о международных отношениях. В самом деле, вернемся,

например, к работе Ф. Брайара и М.-Р. Джалили. Ее авторы, хотя и не

разделяют позиций политического реализма, а скорее относятся к французской

историко-социоло-гической школе, в качестве основных детерминант,

обусловливающих функционирование и изменение выделяемых ими международных

систем, рассматривают именно упомянутые критерии:

так, развитие ЮВА в качестве субрегиональной подсистемы зависит от

региональных квази-сверхдержав — Японии (с экономиче-

136

ской точки зрения) и Китая (с точки зрения демографического потенциала). В

южно-азиатском субрегионе международная система определяется бесспорным

преобладанием Индии и ее соперничеством с другим полюсом данной системы —

Пакистаном и т.д.

Именно политический реализм стал основой таких широко известных понятий,

как биполярная, мультиполярная, равновесная и имперская международные

системы. Напомним, что в биполярной системе господствуют два наиболее

мощных государства. Если же сопоставимой с ними мощи достигают другие

державы, то система трансформируется в мультиполярную. В равновесной

системе, или системе баланса сил, несколько крупных государств сохраняют

примерно одинаковое влияние на ход событий, взаимно обуздывая «чрезмерные»

претензии друг друга. Наконец, в международной системе имперского типа

господствует единственная сверхдержава, далеко опережающая все остальные

государства своей совокупной мощью (размерами территории, уровнем

вооружений, экономическим потенциалом, запасом природных ресурсов и т.п.).

Исходя именно из такого понимания строит свою знаменитую типологию

международных систем М. Каплан. Она включает шесть типов систем,

большинство из которых (за исключением двух) носит гипотетический,

априорный характер.

Первый тип — это «система единичного вето», в которой каждый актор

располагает возможностью блокировать систему, используя определенные

средства шантажа. В то же время каждый способен и энергично сопротивляться

подобному шантажу, каким бы сильным ни было оказывающее его государство.

Любое государство способно защитить себя от любого противника. Подобная

ситуация может сложиться, например, в случае всеобщего распространения

ядерного оружия.

Второй тип — «система баланса сил» — характеризуется муль-типолярностью.

По мнению М. Каплана, в рамках такой системы должно существовать не менее

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39