(Вертгеймер – в Вюрцбурге у Кюльпе, Келер и Коффка у Штумпфа в Берлине). И

вместе с тем они испытывали неудовлетворенность ситуацией в психологии. В

чем причина?

Как видно из воспоминаний Келера, причина их неудовлетворенности была в

том, что высшие психические процессы оставались вне точного

экспериментального анализа, который ограничивался сен сорными элементами и

принципом ассоциаций. Хотя Вертгеймер получил в 1904 году (в самый разгар

споров о внеобразном мышлении) докторскую степень в Вюрцбурге, где изучал

именно эти высшие процессы, тем не менее, пути к новой психологии как

"науке о реальных человеческих существах" не нашел. Значит, верны

подозрения, что стерильность психологических исследований коренится в

ложности их исходных посылок. Тогда нет нужды идти экспериментальной

психологии "вверх" – к актам мышления и воли. Следует пересмотреть ее

основания, начиная от трактовки простейших чувственных феноменов. Одним из

них и оказался открытый Вертгеймером целостный фи-феномен. Результаты его

изучения были изложены в статье "Экспериментальные исследования видимого

движения" (1912). От этой статьи принято вести родословную гештальтизма.

Его главный постулат гласил, что первичными данными психологии являются

целостные структуры (гештальты), в принципе невыводимые из образующих их

компонентов. Гештальтам присущи собственные характеристики и законы.

Свойства частей определяются структурой, в которую они входят. Мысль о том,

что целое больше образующих его частей, была очень древней. Чтобы объяснить

характер ее влияния на психологию, следует рассмотреть общий исторический

фон (весь научно-теоретический "гештальт"), в пределах которого

складывалась новая школа.

Прежде всего заслуживает внимания факт одновременного возникновения

гештальтизма и бихевиоризма. Вертгеймер и Уотсон выступили с идеей реформы

психологии одновременно в условиях нараставшей неудовлетворенности

господствовавшими воззрениями на предмет, проблемы, объяснительные принципы

психологии. Остро чувствовалась необходимость ее обновления. Как известно,

в движении научного познания имеются как эволюционные периоды, так и

периоды крутой ломки общепринятых представлений. Продуктом коренных сдвигов

в психологическом познании явились и бихевиоризм, и гештальтизм. Их

одновременное появление – показатель того, что они возникли как различные

варианты ответа на запросы логики развития психологических идей. И

действительно, оба направления были реакцией на сложившиеся научные

стереотипы и протестом против них. Эти стереотипы выражали уже

рассмотренные нами школы – структурная и функциональная.

Бихевиоризм выступил не только против структурализма, представленного в США

несгибаемым Титченером, но также против функционализма Джемса – Энджелла.

Оценивая гештальтизм, историки обычно подчеркивают, что для него главной

мишенью служил структурализм с его трактовкой сознания как сооружения из

"кирпичей (ощущений) и цемента (ассоциаций)". Однако при более пристальном

рассмотрении выясняется, что гештальтисты с не меньшей решительностью

отвергли и функционализм.

Гештальтиеты сделали следующий шаг сравнительно с функционалистами, а

именно отказались от дополнительных элементов (или актов), которые извне

упорядочивают сенсорный состав сознания, придавая ему структуру, форму,

гештальт, и утвердили постулат о том, что структурность изначально присуща

самому этому составу.

Сведения об идейной генеалогии школы (и ее от дельных приверженцев)

проливают свет на ее функцию в прогрессе познания. Гештальтисты были

преемниками европейского функционализма (напомним, что Вертгеймер вышел из

вюрцбургской школы, проделавшей, как мы видели, эволюцию от концепции

"содержаний сознания" к концепции "актов"; Коффка и Келер обучались

психологии у функционалиста Штумпфа), подобно тому, как бихевиористы

являлись преемниками американского функционализма (напомним, что учителем

Уотсона был Энджелл).

Преодоление антиномии механицизм – телеологизм стало исторической задачей,

решить которую были призваны новые психологические школы – бихевиористская

и гештальтистская. Это их роднило, это объясняет факт их одновременного

зарождения. Другой вопрос – как они с ней справились.

Их решительно разделяло отношение к проблеме сознания.

Бихевиористы считали ее псевдопроблемой – со знание устранялось из

психологии, из научных объяснений поведения.

Гештальтисты, напротив, усматривали главную задачу в том, чтобы дать новую

интерпретацию фак там сознания как единственной психической реальности.

Гештальтистская критика "атомизма" в психологии являлась предпосылкой

переориентации эксперимента с целью выявления в сознании образных структур,

или целостностей. Достичь этой цели без самонаблюдения было невозможно. Но

и два прежних варианта интроспективного метода пришлось отвергнуть

(вундтовский, требовавший от испытуемого отчета об элементах

"непосредственного опыта", и метод членения сознания на "фракции",

выработанный вюрцбургской школой).

Гештальтисты приняли третий вариант интроспективного метода, получивший

название феноменологического. В поисках путей проникновения в реальность

душевной жизни во всей ее полноте и непосредственности предлагалось занять

позицию "наивного" наблюдателя, не отягченного предвзятыми представлениями

об ее строении.

Эту точку зрения приняли не только гештальтисты, но и другая группа молодых

исследователей, работавших в одном из главных центров экспериментальной

психологии того времени – в Геттингенском университете. Они следовали не

столько за своим учителем психологии маститым Г.Э.Мюллером, сколь ко за

профессором философии этого университета Э.Гуссерлем (1859-1938), который

вслед за Брентано учил, что феномены сознания достойны быть рассмотрены

сами по себе в их непосредственной интуитивной данности.

Гуссерль видел свою задачу в том, чтобы реформировать логику, а не

психологию. Но выдвинутая им идея феноменологического метода как

"непредвзятого", освобожденного, свободного от банальных стереотипов

описания психической реальности произвела глубокое впечатление на молодых

сотрудников Г.Э.Мюллера, занимавшихся экспериментально-психологической

работой. Среди них выделялись Д.Кати и Е.Рубин.

Кати, Рубин и другие психологи-экспериментаторы, перешедшие от

"атомистского" понимания чувственного восприятия к целостному, проводи ли

свои исследования в те же годы, когда складывалась гештальтистская школа, и

эта школа впоследствии их широко использовала. В частности, открытый

Рубином феномен "фигуры и фона" занял почетное место среди основных законов

гештальта. Однако, хотя гештальтистов и сближала с геттингенскими

психологами ориентация на новое, феноменологическое применение

интроспекции, их программа была значительно шире и перспективнее. Их

вдохновляла идея трансформации психологии в точную науку, строго следующую

общим стандартам естествознания. Уже в первой работе Вертгеймера

характеристика фи-феномена не ограничивалась его описанием: предполагалось,

что он имеет физиологическую основу, которая усматривалась в "коротком

замыкании", возникающем (при соответствующем временном интервале) между

зонами мозга.

Установка на то, чтобы строить психологическое знание по типу физико-

математического, отличала гештальтизм от других феноменологических

концепций. Соратник Вертгеймера Келер имел наряду с психологической хорошую

физико-математическую подготовку. Он обучался физике у одного из ее

преобразователей, создателя теории квантов Макса Планка. Широкие

естественнонаучные интересы отличали также Вертгеймера, у которого

впоследствии установились дружеские отношения с Эйнштейном, даже

принимавшим участие (в качестве интервьюируемо го) в вертгеймеровских

опытах.

И бихевиористы, и гештальтисты надеялись создать новую психологию по типу

наук о природе. Но для бихевиористов моделью служила биология, для

гештальтистов – физика. Понятие о гештальте не считалось, таким образом,

уникально-психологическим, приложимым лишь к области сознания. Оно было

предвестником общего системного подхода ко всем явлениям бытия. Зарождался

новый взгляд на соотношение части и целого, внешнего и внутреннего, причины

и цели.

Многие представители этого направления уделяли значительное внимание

проблеме психического развития ребенка, так как в исследовании развития

психических функций видели доказательства правильности своей теории.

Ведущим психическим процессом, который фактически определяет уровень

развития психики ребенка, с точки зрения гештальтистов, является

восприятие. Именно от того, как воспринимает ребенок мир, доказывали эти

ученые, зависит его поведение и понимание ситуаций.

Сам процесс психического развития, с точки зрения гештальт-психологии,

делится на два независимых и параллельных процесса – созревание и обучение.

Один из основоположников этого направления Коффка подчеркивал их

независимость, доказывая, что в процессе развития обучение может опережать

созревание, а может отставать от него, хотя чаще они идут параллельно друг

другу, создавая иллюзию взаимозависимости. Тем не менее, обучение не может

ускорить процесс созревания и дифференциации гештальтов, процесс созревания

не ускоряет обучение.

Доказательства этого подхода к развитию психики гештальтисты искали как в

исследовании формирования познавательных процессов (восприятия, мышления),

так и в развитии личности ребенка. Изучая. Процесс восприятия, они

утверждали, что основные свойства восприятия появляются постепенно, с

вызреванием гештальтов. Так появляется константность и правильность

восприятия, а также его осмысленность.

Исследования-развития восприятия у детей, которые проводились в лаборатории

Коффки, показали, что у ребенка имеется набор смутных и не очень адекватных

образов внешнего мира. Постепенно в процессе жизни эти образы

дифференцируются и становятся все более точными. Так, у новорожденных детей

есть смутный образ человека, в гештальт которого входят и голос, и лицо, и

волосы, и характерные движения. Поэтому маленький ребенок одного-двух

месяцев может не узнать даже близкого взрослого, если он поменяет прическу

или сменит привычную одежду на совершенно незнакомую. Однако уже к концу

первого полугодия этот смутный образ дробится, превращаясь в ряд четких

образов: лица, в котором выделяются как отдельные гештальты глаза, рот,

волосы, появляются и образы голоса, тела. Развивается и восприятие цвета.

Вначале дети воспринимают окружающее только как окрашенное или

неокрашенное, при этом неокрашенное воспринимается как фон, а окрашенное –

как фигура. По степенно окрашенное делится на теплое и холодное, и в

окружающем дети выделяют уже несколько на боров "фигура-фон". Это

неокрашенное-окрашенное теплое, неокрашенное-окрашенное холодное и т.д.

Таким образом, единый прежде гештальт пре вращается в несколько, уже более

точно отражающих цвет. Со временем и эти образы дробятся: в теп лом

выделяются желтый и красный цвета, а в холод ном – зеленый и синий. Этот

процесс происходит в течение длительного времени, пока, наконец, ребе нок

не начинает правильно воспринимать все цвета. Таким образом, Коффка

приходил к выводу о том, что в развитии восприятия большую роль играет

сочетание фигуры и фона, на котором демонстрируется данный предмет.

Он сформулировал один из законов восприятия, который был назван

"трансдукция" Этот закон доказывал, что дети воспринимают не сами цвета, но

их отношения.

Исследовал развитие восприятия у детей еще один представитель этой школы –

Г.Фолькельт. Особое внимание он уделял изучению детских рисунков. Большой

интерес представляют его эксперименты по исследованию рисования

геометрических фигур деть ми разного возраста. Так, при рисовании конуса

четырех-пятилетние дети рисовали рядом круг и треугольник. Фолькельт

объяснял это тем, что у них еще нет адекватного данной фигуре образа, а

потому в рисунке они пользуются двумя похожими гештальтами. Со временем

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16