открыто носят оружие и соблюдают законы и обычаи войны;

- лица, следующие за вооруженными силами, но не входящие в их состав

непосредственно (например, аккредитованные военные корреспонденты);

- члены экипажей судов торгового флота и экипажей гражданской авиации

сторон, находящихся в конфликте;

- лица, входящие в состав вооруженных сил и служащие в организациях

гражданской обороны (ст. 67 Протокола I).

§ 2 Партизаны.

Рассматривая вопрос о комбатантах, следует специально выделить лиц,

действующих в составе так называемых нерегулярных вооруженных сил, и прежде

всего участников партизанской войны. Под партизанами понимаются лица,

организованные в отряды, не входящие в состав регулярных армий, сражающиеся

преимущественно в тылу неприятеля в процессе справедливой войны против

иноземных захватчиков и опирающиеся на сочувствие и поддержку народа.

Международное право связывает закрепление за каждым партизаном в

отдельности статуса законного комбатанта с выполнением им ряда конкретных

условий, выше упомянутых мною при рассмотрении вопроса о категориях

комбатантов. Прежде чем перейти к подробному изложению условий, соблюдение

которых необходимо для признания партизана законным комбатантом, следует

коснуться исторического аспекта данной проблемы. Дело в том, что в 19 веке

западная доктрина международного права либо вообще умалчивала о

партизанской борьбе, либо по примеру американского профессора Ф.Либера

(автора известной “Инструкции 1863 г. для действующей армии США” и

единственной в 19 веке специальной работы “Партизаны и партизанские

группы”) выдвигала требование о всяческом ограничении этой формы борьбы и

выражала надежду, что с улучшением современных обычаев войны партизаны

будут рассматриваться как разбойники”1 .

Однако на рубеже 19-20 веков по инициативе России и лично благодаря

стараниям профессора Ф.Мартенса законность партизанской борьбы нашла полное

и безоговорочное подтверждение. Правила ведения партизанской борьбы,

впервые сформулированные в Гаагской конвенции 1899 г., нашли свое отражение

в преамбуле Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны (IV Гаагская

конвенция) и ст. 1 и 2 Положения о законах и обычаях сухопутной войны,

являющегося приложением к названной конвенции. С принятием Гаагских

конвенций каждый отдельный партизан объявлялся законным комбатантом,

поставленным под защиту норм международного права, но при соблюдении им 4

упомянутых условий.

1. Для того чтобы обладать статусом комбатанта, партизан должен

принадлежать к какому-либо военным образом организованному отряду,

действующему от имени государства, во главе которого стоит ответственное

лицо. Данное требование является бесспорным, поскольку наличие

ответственного командира является свидетельством организованности

партизанского движения и служит гарантией соблюдения его участниками правил

ведения войны. Однако условие об ответственном командире не должно

абсолютизироваться и тем более толковаться расширительно1. Международному

праву безразлично, кем будет возглавляющий партизан командир: офицером,

правительственным чиновником или лицом, выбранным на этот пост самими

партизанами. Важно лишь, чтобы он был ответственным за выполнение его

подчиненными правил ведения войны.

2. Партизан должен иметь отличительный знак, позволяющий провести

внешнее различие между комбатантом и гражданским лицом. Необходимость

ношения отличительного знака, с одной стороны, указывает на намерение

данного лица принимать активное участие в боевых действиях, а с другой -

позволяет воюющим соблюдать законы и обычаи войны (в данном случае - не

вести военные действия против гражданского населения). Предусмотренное

Гаагскими конвенциями, а затем дословно воспроизведенное Женевскими

конвенциями 1949 года требование “иметь определенный и явственно видимый

издали отличительный знак” вызвало массу споров и разночтений среди ученых,

занимающихся данной проблематикой2. Суть их, однако, сводится к тому, что,

во-первых, партизан нельзя ставить в худшее положение, чем солдат

регулярной армии, следовательно - не может быть и речи о расширительном

толковании “явственно видимого” отличительного знака; во-вторых,

определенный отличительный знак не должен препятствовать маскировке

партизан, поскольку в современных условиях тщательная маскировка войск

является одним из важнейших принципов ведения войны.

3. Партизан должен открыто носить оружие. Данное условие тесно связано

с предыдущим, поскольку при его выполнении также нельзя пренебрегать

задачами маскировки партизан. Необходимо отметить, что требование “открыто

носить оружие” всегда подвергалось критике в международно-правовой

литературе. Эта критика сводилась к тому, что если партизаны уже имеют

отличительный знак, то этого достаточно для того, чтобы рассматривать их

как комбатантов. Вместе с тем, лицо, открыто носящее оружие, но не имеющее

отличительного знака партизанского движения, не обязательно относится к

партизанскому отряду. При этом следует иметь в виду, что партизаны

используют такие же методы ведения боевых действий, какими пользуются

регулярные войска.

4. В своих действиях партизан обязан соблюдать законы и обычаи войны.

Данное условие является бесспорным и наиболее важным из всех перечисленных.

Направленное на гуманизацию вооруженных конфликтов требование соблюдения

партизанами законов и обычаев войны имеет целью пресечение попыток

превращения войны в вакханалию. В то же время требование это нисколько не

связано со спецификой партизанской борьбы. Оно обязательно и для других

комбатантов, в том числе и лиц, входящих в состав регулярных вооруженных

сил. Отсюда вытекает, что нарушение законов и обычаев войны, совершаемые

отдельными партизанами, влекут за собой соответствующие правовые

последствия лишь в отношении нарушителя. Но эти нарушения нисколько не

отражаются на правовом статусе партизанского отряда в целом.

Подводя итог вышеисследованному, нетрудно заметить, что в отличие от

требований соблюдать в своих действиях законы и обычаи войны, а также иметь

ответственного командира - являющихся незыблемыми - два других условия, при

которых партизаны признаются законными комбатантами, носят дискуссионный

характер. При всей слабости норм об открытом ношении оружия и отличительном

знаке полностью отрицать их нельзя. Дело в том, что отказ от этих условий

может ликвидировать основу, на которой базируется основной принцип,-

проводить различие между комбатантами и гражданским населением. Более того,

он может поставить в невыгодные условия гражданское население, которое в

любое время может оказаться объектом нападения. Наконец, такой отказ

разрушил бы равновесие прав и обязанностей комбатантов и гражданского

населения, что затруднило бы регулирование их правового статуса и нанесло

ущерб защите мирного населения. В противовес данному утверждению сторонники

отказа от условий об отличительном знаке и открытом ношении оружия приводят

следующие доводы. Во-первых, принимая во внимание характер средств ведения

войны, используемых партизанами в современных вооруженных конфликтах (от

автоматов до танков, артиллерии и ракет), указанные условия являются, по их

мнению, бессмысленными. Во-вторых, они считают, что попытки доказать, что

отсутствие у партизан отличительного знака или носимого на виду оружия

ведет к ослаблению иммунитета мирных жителей, сводят на нет индивидуальный

характер ответственности, и, следовательно, окольным путем восстанавливают

запрещенные международным правом репрессалии1. Итогом такой острой

дискуссии явилось включение в Дополнительный протокол I 1977 года пункта 3

ст. 44 следующего содержания:

“Для того, чтобы содействовать усилению защиты гражданского населения

от последствий военных действий, комбатанты обязаны отличать себя от

гражданского населения в то время, когда они участвуют в нападении или в

военной операции, являющейся подготовкой к нападению. Однако в связи с тем,

что во время вооруженных конфликтов бывают такие ситуации, когда вследствие

характера военных действий вооруженный комбатант не может отличать себя от

гражданского населения, он сохраняет свой статус комбатанта, при условии,

что в таких ситуациях он открыто носит свое оружие:

а) во время каждого военного столкновения;

б) в то время, когда он находится на виду у противника в ходе

развертывания в боевые порядки, предшествующего началу нападения, в котором

он должен принять участие”.

Данное положение является большим вкладом в международное гуманитарное

право, поскольку содержит практическое указание по применению в боевой

обстановке условия об открытом ношении оружия. Из смысла п. 3 ст. 44

вытекает, что такие ситуации могут иметь место как на оккупированной

территории, когда население выступает против оккупанта, так и в любом

вооруженном конфликте1.

§ 3 Шпионы и наемники.

В соответствии со ст. 46 и ст. 47 Протокола I шпионы и наемники не

имеют права на статус военнопленного. Но ограничиться только декларацией

данного принципа было бы неверным, поскольку этот аспект проблемы имеет

практическое значение. Так, во время вооруженных конфликтов нередко

возникает вопрос о разграничении понятия шпиона и военного разведчика.

Впервые он был детально рассмотрен в Положении о законах и обычаях

сухопутной войны (приложение к IV Гаагской конвенции 1907 г.), посвятившем

ему целую главу под названием “О лазутчиках”. Ст. 29 так определяет понятие

военного шпиона или лазутчика: “Лазутчиком может быть признаваемо только

такое лицо, которое, действуя тайным образом или под ложными предлогами,

собирает или старается собрать сведения в районе действий одного из воюющих

с намерением сообщить таковые противной стороне.”2. Следовательно, военного

шпиона характеризует то, что он действует “тайным образом” или “под ложными

предлогами”. Не считаются лазутчиками (шпионами) военные разведчики,

которые проникают в расположение противника для разведывательных целей, но

действуют в своей военной форме. Не менее важным для международного

гуманитарного права является правило, согласно которому лазутчик (военный

шпион), пойманный на месте, не может быть наказан без предварительного

суда; а возвратившийся в свою армию и впоследствии взятый в плен

неприятелем, он признается военнопленным и не подлежит ответственности за

свои прежние действия как лазутчик (шпион) - ст. 30, 31 Положения о законах

и обычаях сухопутной войны. К этому можно добавить, что ст. 5 IV Женевской

конвенции 1949 года предусматривает: если гражданское лицо на

оккупированной территории будет задержано в качестве шпиона или диверсанта,

оно будет “пользоваться гуманным обращением и в случае судебного

преследования не будет лишаться своих прав на справедливый и нормальный

суд, предусмотренный настоящей конвенцией”.

Что касается правового статуса наемника, то его понятие впервые было

раскрыто в ст. 47 Дополнительного протокола I. Пункт 2 определяет наемника

как лицо, которое:

а) специально завербовано для того, чтобы сражаться в вооруженном

конфликте;

б) фактически принимает участие в военных действиях;

в) руководствуется, главным образом, желанием получить личную выгоду;

г) не является ни гражданином стороны, находящейся в конфликте, ни

лицом, постоянно проживающим на территории, контролируемой стороной,

находящейся в конфликте;

д) не входит в личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в

конфликте;

е) не послано государством, которое не является воюющей стороной, для

выполнения официальных обязанностей в качестве лица, входящего в состав его

вооруженных сил.

Данная норма позволяет четко установить следующие критерии наемника. Во-

первых, основным критерием определения наемника является побудительный

мотив - материальное вознаграждение. Хотя ст. 47 не говорит о форме такого

вознаграждения (регулярные выплаты или разовые - за каждого убитого,

пленного, за уничтожение военной техники противника и т.д.), главным в ней

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6