получил название нарышкинского барокко. Башнеобразная ярусная композиция

церкви Покрова в Филях специально приспособлена под звонницу. Широкие

лестницы образуют переход к склонам пологого холма. Сочетание белой

фигурной резьбы по камню с краснoкирпич- ной кадкой придает храму

необыкновенно праздничный облик.

В последней четверти XVII столетия сложился новый тип боярских палат,

напоминающий дворцы XVIII в. Дом князя В. В. Голицына в Охотном Ряду

(168г.) пронизывала анфилада залов отделанных на «фряжский манер» (в

итальянском стиле), стены были обиты золочёными кожами, в окна вставлены

витражи, а в комнатах висели картины и зеркала. Однако во дворце Голицына

ещё не прослеживается строгая симметричность плана, которая вскоре найдёт

отражение в доме Ф.Я. Лефорта в Немецкой слободе, построенном зодчим Д. В.

Аксамитовым в 1697-1698 гг.

Замечательным произведением московской гражданской архитектуры XVII в. была

Сухарева башня, выстроенная в два приёма - в 1692-1695 и 1698-1701 гг. - по

проекту архитектора М. И. Чоглокова. Башню назвали в честь командира

стрелецкого полка Л.П. Сухарева, выступившего на стороне Петра 1 во время

Стрелецкого бунта. Верхний ярус занимала первая в России астрономическая

обсерватория. Композиция здания напоминала голландские ратуши.

Наиболее «европеизированной» московской постройкой того времени по праву

считается церковь Архангела Гавриила - знаменитая Меншикова башня, -

построенная в 1701—1707 гг. в усадьбе князя Л. Д. Меншикова архитектором

И. П. Зарудным. Белый резной камень фасада сочетается с лепниной внутренних

интерьеров. Нимфы и цветочные гирлянды придают облику здания подчёркнутую

светскость. До пожара 1723 г. деревянный, обитый позолоченным железом шпиль

поднимался над звонницей выше, чем колокольня Ивана Великого. По преданию,

князь привёз этот 3O-метровый шпиль из Голландии. Меншикова башня стала

связующим звеном между московским барокко и молодой архитектурой Санкт-

Петербурга.

МОСКОВСКИЙ КЛАССИЦИЗМ

Живое художественное наследие Москвы составляют произведения русского

классицизма. С 60-х гг. XVIII в. до 30-х гг. XIX столетия русская

архитектура тяготела к единому универсальному стилю, охватившему все

отрасли строительной деятельности. Облик Москвы в XVIII в. складывался из

множества барских усадеб, куда постепенно проникла «регулярность» новой

архитектуры.

Законом классики стала строгая экономия художественных средств. Гладкие

стены цокольных этажей, окна с тройным замковым камнем, отсутствие

наличников, фасады, украшенные летними венками и масками, — вот

отличительные черты особняков той эпохи. Благородная простота и

сдержанность классицизма порывали с сочной щедростью барокко, его нервными

изгибами и буйством чувств, которому отныне оказался противопоставлен ясный

разум. Белые колонны портиков и лепные украшения выделяются на охристо-

жёлтых или зеленоватых стенах. Штукатурка скрывает столь любимый прежде

ярко-красный кирпич или дощатую обивку сруба.

Именно в стиле классицизма выдержан облик старой столицы на рубеже

XVIII—XIX столетий. В то время были построены десятки общественных зданий и

сотни особняков. «При входе в Москву меня охватило удивление, смешанное с

восхищением, — писал в 1812 г. один из офицеров наполеоновской армии,

вступавшей в покинутую жителями

-17-

столицу, — я ожидал увидеть деревянный город, как многие о том говорили,

но, напротив, почти все дома оказались кирпичными и самой изящной, самой

современной архитектуры. Дома частных лиц были похожи на дворцы, настолько

они были богаты и красивы».

ВАСИЛИЙ БАЖЕНОВ

Родился Василий Иванович Баженов (1737—1794) в Москве, в семье церковного

певчего. В 15 лет он сам нашёл себе учителя живописи, вместе с которым

участвовал в восстановлении сгоревшего Лефортовского дворца. Именно там

способного молодого человека заметил главный московский архитектор князь Д.

В. Ухтомский. Баженова зачислили в Московский университет, затем направили

учиться в Петербург, а в 1760 г. Академия художеств послала его завершать

образование во Францию и Италию.

Лишь в 1767 г. признанный мастер возвратился в старую столицу вместе с

императорским двором. Здесь по протекции графа Г. Г. Орлова Екатерина II

заказала Баженову строительство Большого Кремлёвского дворца. Архитектор с

воодушевлением принялся за грандиозный проект. Громадное здание должно

было занять всю южную часть Кремля. Два нижних этажа поражали воображение

циклопической мощностью. Их стены делились бороздками на прямоугольные

блоки, вдоль третьего и четвёртого этажей тянулась бесконечная колоннада.

Чтобы расчистить место для здания-колосса, Баженов снёс часть крепостной

стены и Тайницкую башню. Подрытый котлованами, кремлёвский холм начал

оползать, возникла опасность разрушения древних соборов. В 1775 г.

Екатерина II приказала прекратит строительство.

Баженов тяжело переживал крушение своих планов. Моральную поддержку

архитектор нашёл в кругу московских масонов — религиозно-философского

братства, проповедовавшего духовное самосовершенствование и таинственные

обряды. В 1775 г. он начал строительство загородной усадьбы императрицы в

подмосковном селе Царицыне. На склоне холма зодчий «раскидал» в живописном

беспорядке множество небольших готических павильонов из красного кирпича,

отделанного резным белым камнем. В их декоре заметное место занимает

масонская символика — шестилучевые звёзды, солнце с волнообразными лучами,

трубящие ангелы, копья, трилистники. Именно она и вызвала гнев Екатерины

II, когда летом 1785 г. заказчица посетила строившуюся резиденцию.

Большинство зданий было приказано сломать, а саму усадьбу перестроить.

Новый дворец императрица поручила закончить другому архитектору — М. Ф.

Казакову, но здание так и осталось незавершённым.

Ещё до царицынской катастрофы Баженов возвёл в Москве одно из самых

красивых зданий — дом П. Е. Пашкова (ныне здание Российской государственной

библиотеки). В 80-x гг. XVIII в. архитектор расположил роскошный дом на

Ваганьковском холме, на склоне которого был устроен террасный сад,

уничтоженный в 30-х гг. XX в. Фасад классического особняка с ротондой

Баженов развернул на Боровицкую башню Московского Кремля. В 1792 г. зодчий

покинул старую столицу, и его дальнейшее творчество было связано с Санкт-

Петербургом.

МАТВЕЙ КАЗАКОВ

Настоящим «отцом московского классицизма стал Матвей Федорович Казаков

(1738— 1812). Выходец из крестьянской семьи, ученик архитектора Д. В.

Ухтомского, он всю жизнь работал в Москве. В 1768 г. судьба свела его с В.

И. Баженовым. Самый значительный этап их совместной работы — проектирование

Большого Кремлёвского дворца. Казаков трудился в Экспедиции кремлёвского

строения под непосредственным руководством Баженова. Эти годы оставили

глубокий след в творчестве зодчего.

Его первым крупным самостоятельным творением стало строительство

московского Пречистенского дворца для Екатерины II. Здание сооружали

спешно, осенью и зимой 1774—1775 гг., к приезду императрицы. Его возводили

на сваях, а не па фундаменте, объединив при этом три старых каменных дома.

Казаков пристроил к ним деревянный

-18-

корпус с огромным залом и заново декорировал дворец. За сложнейшую работу

он получил чин архитектора. На него посыпались заказы от двора и московской

знати.

В 1775 г. зодчий закладывает для Екатерины II Петровский путевой дворец на

Петербургском тракте (ныне Ленинградский проспект). Как и Царицынский

ансамбль Баженова, этот дворец восходит к павильонам на Ходынском поле,

возведённым двумя архитекторами по случаю празднования Кючук -

Кайнарджийского мирного договора. Деревянные крепости располагались по

берегам воображаемого Чёрного моря, роль которого играл просторный луг.

Подобно им, мощный Петровский дворец со световым барабаном, увенчанным

куполом, окружен «крепостной стеной» из одноэтажных корпусов и башенок.

Одновременно со строительством путевого дворца Казаков начал проектировать

здание Сената в Кремле. Сооружение этого внушительного присутственного

места для московских чиновников заняло около десяти лет и стало одной из

признанных вершин русского классицизма. Это яркое творение многими чертами

восходит к неосуществленному баженовскому прототипу Кремлёвского дворца.

Однако оно, не претендуя на «вытеснение» старого Кремля, органично

вписалось в его ансамбль.

Энергичный, далёкий от мечтаний, Казаков целые дни проводил на строительных

лесах. Он сумел собрать вокруг себя способных учеников, создал мастерскую,

одновременно работавшую на многих строительных площадках города. Не было

такого уголка Москвы, который не украсили бы «дворянские гнёзда» работы

Казакова — усадьбы Разумовских, Шереметевых, Гагариных, Демидова.

В 1782 г. зодчий начал строительство здания Московского университета,

которое велось в три этана с многочисленными переделками. После долгих

исканий архитектор пришёл к старому тёплому образу просторной городской

усадьбы. Не менее сложную задачу Казаков решал при возведении дома

Благородного собрания (1784—1787 гг.), который, как и Пречистенский дворец,

пришлось перестраивать из старого здания. Основное внимание зодчий уделил

интерьеру, создав знаменитый Колонный зал Дворянского собрания с его белыми

колоннадами и превосходной акустикой.

Более чем за 40 лет творчества Казаков создал свою школу. Именно его

ученики — И. В. Еготов, Ф. К. Соколов, О. И. Бове, Е. Д. Тюрин, А. Н.

Бакарёв— возрождали Москву после пожара 1812 г. Сам мастер не пережил

известия о гибели старой столицы в огне. Он скончался 26 октября 1812 г. в

Рязани и был похоронен в Троицком монастыре.

ЭКЛЕКТИКА

В середине XIX в. на смену классицизму пришла эклектика. Этот стиль

воспринимался современниками как отсутствие строгих рамок для творчества.

Эклектика позволяла использовать элементы самых разных стилей. Основными

заказчиками при сооружении вокзалов, торговых пассажей, банков, музеев,

доходных домов, больниц выступали разбогатевшие промышленники. Они

диктовали архитекторам свои вкусы, и их устраивало смешение стилей.

Первоначально современники восприняли эклектику как возможность вовлечь в

архитектуру широкий круг образов прошлого. В 1831 г. в статье «Об

архитектуре нынешнего времени» Н. В. Гоголь предлагал создать улицу,

которая вмещала бы в себя историю зодчества: «...стоило только пройти по

ней, чтобы узнать всё». В 1906-1908 гг. Р. И. Клейн возвёл универсальный

магазин «Мюр и Мерилиз» (ныне Центральный универсальный магазин - ЦУМ).

Здание из железобетонных столбов-опор, несущих железобетонные же перекрытия

этажей, архитектор облек в старинные готические «одежды». Благодаря

необычности своего декора магазин выделялся среди окружающих домов. Одним

из самых оригинальных московских особняков считается дом А. А. Морозова,

построенный в 1894—1899 гг. архитектором В. А. Мазыриным. Путешествуя по

Португалии, заказчик Арсений Абрамович Морозов был покорён средневековым

замком в Синтре. По возвращенни в Москву он построил на Воздвиженке дом в

«испано-мавританском» стиле. Выходящая на улицу часть украшена двумя

-19-

башенками с затейливой каменной резьбой, а к стенам прилепились высеченные

из камня раковины. Сейчас в этом здании расположен Дом дружбы с народами

зарубежных стран.

Со временем критики стали осуждать эклектизм за его чрезмерное потакание

вкусам заказчиков. «Архитектура, копирующая со старых образцов, — писал

русский архитектор В. П. Стасов, -...архитектура ловких людей,

навострившихся в классах и... отпускающих товар на аршин и фунт... Угодно —

вот вам пять аршин „греческого классицизма", а нет –вот три с четвертью

итальянского „ренессанса"... а не то хороший ломтик романского, шесть

золотников готики, а то вот целый пуд русского».

РУССКО-ВИЗАНТИЙСКИЙ СТИЛЬ

На основе эклектизма возник оригинальный русско-византийский стиль. Одним

из лидеров нового направления стал архитектор К. A. Тон, по проекту

которого в Кремле были сооружены здания Большого Кремлёвского дворца (1838—

1849 IT.) и Оружейной палаты (1844— 1851 гг.).

К. А. Тон и работавшие вместе с ним зодчие Ф. Ф. Рихтер, Н. Н. Чичагов,

В. А. Бакарёв попытались соединить регулярную симметричность классицизма с

древнерусской декоративностью. Казалось, большие объёмы зданий и

«правильная» планировка противопоказаны измельченному каменному кружеву.

Однако Tону удалось добиться поставленной цели. С одной стороны, дворец и

Оружейная палата благодаря тяжеловесной монументальности производят

впечатление спокойствия и силы. С другой — они тактично вписываются в уже

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6