этапе он не переставал все трогать, брать в руки, то теперь он прежде всего

стремится говорить. Обнаружив существование других людей и различных

предметов, он хочет к каждому из них приклеить этикетку; чтобы узнать

название предметов, он, указывая на них пальцем, спрашивает: «А это?... а

то?...» Услышав ответ, он, как эхо, тут же повторяет

название.

Это повторение необходимо для него, чтобы пополнить свой словарный

запас. Он называет имена окружающих, перечисляет свои игрушки, игрушки

сестер и братьев, различные предметы вместе с именем их владельца («туфли

мама... книжка папа...»). Верный своей детской логике, он не любит, когда

предметы меняют владельца. Эмманюэль, 2 1/2 года, удивлен, увидев, что

бабушка надевает туфли мамы. Как кладовщик, составляющий опись товаров.

Он перечисляет блюда, съеденные им за обедом, за ужином, вчера и все

остальные, которые может вспомнить. Его интересует, где находится его отец,

сестра или приятель, который часто приходит к нему поиграть. Все его

вопросы продиктованы настоятельным желанием ориентироваться в окружающем

мире, найти в нем свое место, обрести себя. Оставаясь один, он повторяет

запомнившиеся слова и комментирует каждое свое действие. Это начало

Длинного монолога, который будет продолжаться годы, вплоть до 6—7-летнего

возраста.

Часами разговаривая таким образом то с одними, то другими или со своей

куклой, ребенок делает грандиозные успехи в языке. Он не только усваивает

новые слова, но и свободнее выражает свои мысли, постепенно уходя от

детского сленга.

Сначала он научится выражать принадлежность предметов (бесконечные

расспросы и перечисления проходят без пользы). Теперь он уже говорит

как другим допустим, раньше научиться ходить (причем нередко

ребенок, опережающий других в развитии речи? отстает в умении ходить). Это

особенно заметно у детей из одной семьи, имеющих одинаковое воспитание;

например: старшая сестра знала 5 слов в 1 год, а ее младший брат говорит 2

слова в возрасте 11/2 года. Но не все объясняется только способностями

ребенка, основную роль играетсреда, окружение. Для того чтобы ребенок

научился нормально разговаривать, ему необходимы атмосфера любви и

понимания, участие взрослых. Ребенок должен постоянно слышать, как говорят

старшие; кроме того, с ним надо часто разговаривать, отвечать на его

вопросы, поощрять его старания, не забывая при этом о доброжелательном тоне

и не коверкая слов.

Совершенно очевидно, что малышка, которой ласков говорят: «Пойди

вымой руки, а потом поможешь маме

накрыть стол... Очень хорошо. Садись скорей. Я налью тебе супа...

Осторожней, не обожгись!... Молодец! Ты ешь уже совсем как большая»,—

быстрее продвинется в развитии речи, чем девочка, оставленная на попечение

равнодушного взрослого, которая слышит целый день только фразы такого типа:

* он расписывает происшествие в деталях, сочиняя и

хвастая, хотя действительно переживает свои приключения; он воспроизводит

их в лицах, сейчас он актер.

Ребенок — прирожденный актер, начинается это в 3 года и продлится долго.

Мы сами, впрочем, поощряем его вкус к перевоплощению, даря ему атрибуты

ковбоя или медсестры. И тогда мальчик становится поочередно покорителем

Техаса, космонавтом, гонщиком, а девочка — медсестрой, балериной,

продавщицей.

Позже, играя с приятелями, он начнет распределять роли: «Пусть я буду

генералом, а ты — его враг. Я буду мама, а ты дочка...» Самую лучшую роль

он постарается оставить себе.

Когда ни игрушки, ни другие вещи, ни собственные приключения не занимают

целиком воображения ребенка, он выдумывает себе друга, с которым много

разговаривает, но еще больше говорит о нем. Воображаемый спутник — это либо

тот негодник, который совершает все его проступки (разбил тарелку, запустил

пальцы в варенье и не послушался папу), либо верный друг, разделяющий с ним

горе и радость, развлекающийся вместе с ним.

Некоторые родители с тревожной подозрительностью относятся к появлению

такого воображаемого спутника. Если это только друг, компаньон в игре, с

которым ребенок забавляется, то ничего страшного. Плохо, когда он слишком

занимает ребенка, становится средоточием его жизни, если из-за него ребенок

не обращает внимания на окружающих, забрасывает любимые игрушки. Чтобы

отвлечь ребенка от воображаемого, но безотвязного друга, надо не высмеивать

его, а найти ему взамен реального товарища; это наилучший способ. Впрочем,

выдумывание такого друга наблюдается обычно в том возрасте, когда ребенок

уже близок к поступлению в школу и ему, видимо, не хватает товарищей.

Иногда ребенку бывает необходимо придумать себе друга, чтобы восполнить

нехватку чего-то, преодолеть тревогу или разрешить конфликт.

Но верит ли ребенок до конца в своего придуманного спутника? В большей

или меньшей степени.

Таким образом, ребенок хочет показать, что он не до конца подчиняется

своему воображению, не вполне поддается обману своих выдуманных историй.

Действительно ли это так? Верит он в них или нет? Ответ таков: и да, и нет.

Ведь и у вас так же. В кино вы способны заплакать над несчастьями героини,

а через минуту, выйдя на улицу, замечаете: «Хорошо она играет» или «Она

столько получает за съемки в фильме...» Вы увлеклись, но вас не проведешь.

Аналогично у детей.

Сходство можно проследить и дальше. Вам, например, новее не хочется,

чтобы заметили ваши слезы. Ребенку тоже; допустим, он играет в войну,

сражается, атакует врага, идет на штурм, он целиком захвачен происходящим.

Вы входите- Он резко останавливается и (в зависимости от характера) очень

сердится или смущается, поскольку его застали в разгаре «представления».

Но если ребенок, как и взрослый, способен поверить в придуманную

историю, между ними все же существуют и огромные различия, объясняющие,

почему мир детства остается тайной за семью печатями для стольких взрослых.

Ребенку неизмеримо труднее, чем взрослому, выйти из сказки, в которой он

живет: он играет в ковбоя, и когда вы зовете его обедать, злится за

непрошенное вторжение в его мир. Поэтому лучше предупредить ребенка,

сказав: «Скоро я позову тебя завтракать*). Таким образом, вы дадите ему

время выйти из игры.

Ребенок живет в воображаемом мире гораздо больше, чем взрослый, уже хотя

бы по практическим причинам; вы ведь не можете провести весь день в кино

или за чтением романа, ребенок же целый день играет, это его основное

занятие. Более того, игра в 3-летнем возрасте обычно предполагает

воображаемую обстановку.

Следовательно, ребенок постоянно переходит из воображаемого мира в

реальный, и это будет продолжаться несколько лет.

Действительно, 3-летний возраст — это очаровательный мир детства,

наполненный фантазиями, воображением. Это торжество воображения. Именно оно

придает столько поэзии и юмора языку ребенка: «дым идет из трубы, чтобы

люди знали, что в дом можно зайти погреться».

Во всех семьях бережно сохраняют детские словечки. Их пересказывают

друзьям, повторяют между собой, удивляясь с фальшиво наивным видом: «И как

он только мог такое выдумать!» (Удивляются вслух, но про себя умиляются.) В

3 года начинается золотой век детских слов. Истоком большинства таких слов,

восхищающих взрослых, которые считают их игрой бьющего через край

воображения, часто является особый строй мысли и видения, присущий детям

этого возраста.

Как рождается его мысль? Она заимствует у взрослых свою форму, облекая в

нее собственное содержание. Что отвечают взрослые на вопросы ребенка? Почти

всегда их Кюветы начинаются со слов «это для...» или «это как...».

«Это для» — объяснение предмета с точки зрения его предназначения,

использования. Например: «Папа, а для чего мотор?» — «Для того чтобы машина

могла ездить»; «Мама, для чего электричество?» — «Для того чтобы было

светло».

«Это как» — объяснение незнакомого ребенку предмета путем его сравнения

с уже известным. Например: «Что такое вертолет?» — «Это как самолет, но без

крыльев и с винтом наверху».

Слыша все время объяснения «это для...» и «это как...», ребенок готов

принять оба способа объяснений окружающих его вещей — по их предназначению

и по аналогии. Тем не менее, как мы уже убедились, ребенок по-своему видит

мир. Он подмечает мельчайшие детали. Его завораживают некоторые предметы

или цвета; например: ребенку показывают огромную настурцию ярко-оранжевого

цвета, а он замечает лишь крошечную мошку, сидящую на ее лепестке.

В результате ребенок будет исходить из сопоставления, как делают

взрослые, однако он выберет для этого такие предметы, которые вам никогда в

голову не придет сравнивать: «море — это большой бассейн; камешек — это

очень твердый орех». А один из малышей сказал так: «Мышка -это как слон».

Очевидно, он нашел общий признак у обоих животных — серый цвет.

Но ребенок не ограничивается подражанием взрослому. Он рассуждает по-

своему; его манера близка к логике Декарта (знаменитая детская логика).

Ребенок регистрирует услышанное и делает собственные заключения. Например,

он спрашивает: «Кто у теленка мама?» Ему отвечают: «Корова»; «А кто мама

цыпленка?» — «Курица». После чего он заявляет: «А мама воды — это кран!»

Так 3-летний ребенок упивается словами; его словарь становится все богаче,

особенно прилагательными. С их помощью ребенок все точнее оценивает

окружающее; развивается критический подход к вещам, способность составить

собственное мнение. Кроме того, употребление времен глаголов, а также

наречий подтверждает, что он лучше различает такие понятия, как вчера,

сегодня, завтра. Когда говорят «вчера вечером», он понимает, что имеется в

виду уже свершившийся факт. Когда он слышит «завтра», то знает, что речь

идет о предстоящем; однако он еще не видит различий между «завтра» и «через

неделю».

В 3 года ребенок открывает существование других людей. Конечно, у детей,

посещающих ясли, отмечается более ранняя социализация и открытие мира

«других» проявляется не так наглядно. Но хотя большинство детей до 3 лет

хорошо знают, что существуют другие люди, они практически не обращают на

них внимания, интересуясь только близкими. Теперь же ребенок выходит за

пределы этого круга, он наблюдав? за другими людьми, подмечает выражение их

лиц, пытается им подражать, а главное, он старается определить их положение

и войти с ними в кон такт («чей брат Петя? бабушка — это твоя мама?»).

Он хочет узнать возраст этих людей, чем они занимаются, какие между ними

отношения. Потом ребенок делает еще одно удивительное открытие:

оказывается, что такие близкие существа, как папа и мама, которые чуть ли

ни составляют часть его самого, во многом схожи с совершенно незнакомыми

людьми; рапа — мужчина, а мама — женщина, такие же, каких с>ни каждый день

встречают на улице. У ребенка появляется желание (даже потребность)

понемногу ближе узнавать других, больших и маленьких. Раньше он говорил «я

оделся сам», теперь можно иногда услышать «мы оба, мы вдвоем».

Его стремление к общению видно в том, с какой радостью он садится

завтракать или обедать со взрослыми, оказывает посильные услуги (приносит

папе газету, ставит хлебницу на стол и др.),, старается получить одобрение

окружающих. Он часто спрашивает: «Так правильно?» Он готов выдумывать все

то, чему противился полгода назад.

Хотя ребенок открыл существование других людей, он тем не менее по-

прежнему полагает, что наиболее интересная из всех ему известных личностей

— это он сам. Казалось бы, такая оценка противоречит его зарождающейся

социализации, однако это не так. Если 3-летний ребенок говорит «я хочу,

чтобы кто-нибудь поиграл со мной», то в 6 лет он скажет «я хочу играть с

другими». В 3 года общительность и эгоцентризм прекрасно уживаются.

И точно так же, как он стремится узнать все об окружающих его людях, он

теперь хочет выяснить все о себе. Он спрашивает: «Где я был, когда еще не

родился?» Рождение Детей, появление на свет животных начинают его

интересовать, он задает немало допросов на эту тему. Иногда он замечает

беременную женщину или вдруг спрашивает у матери, кормила ли она его

грудью.

Ребенок уже чувствует себя по другую сторону стены, вместе со взрослыми,

он охотно помогает кормить малышей. Впрочем, открыв мир взрослых, он будет

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7