Религиозные памятники Евпатории
18 Свято-Николаевский собор Этот храм построен на месте старой греческой цер-кви. Он был заложен 11 июля 1893 года (по старому стилю) в память об освобождении города от англо-фран-ко-турецких войск и торжественно освящен 16 февра-ля 1899 года преосвященным Никоном, епископом Воль-ским. Здание, рассчитанное на две тысячи прихожан, проектировал архитектор А. И. Бернардацци. Оно по-строено в византийском стиле, с подчеркнуто большим, даже огромным куполом. Протоиерей Яков Чепурин затратил на строитель-ство все личные средства, заложив домашнее имуще-ство, посвятил богоугодному делу всю свою энергию, всю душу -- и не дожил до освящения храма. Здесь, под стенами, осталась могила самоотверженного христиани-на; его именем названа церковно-приходская школа. Рядом с Чепуриным похоронен доктор Н. А. Оже, впервые научно обосновавший грязелечение -- дело, которым живет Евпатория сегодня. По высоте, площади и по вместимости этот храм в настоящее время -- первый в Крыму. Уступает он лишь находящемуся на реставрации Владимирскому собору в Херсонесе. Первоначально собор замышлялся почти без росписи: белые стены, окна без витражей и светлое бе-зоблачное небо, с которого Христос глядит в широко раскрытые глаза прихожан. Только в 70-е годы XX века начали покрывать стены орнаментами. Покровитель мореплавания и торговли Николай Угод-ник особо почитается бесстрашными и бесшабашными моряками. Более того, это единственный из святых, поминать которого бранным словом запрещает неписаный морской закон, что бы ни случилось на море. И военные моряки, и торговые, и даже богохуль-ники-пираты -- все, со времен зарождения христианства, почитали и почитают Николая Чудотворца. Многие хранят его образ в меда-льонах рядом с фотографиями близких. Традиция эта неотделима от Евпатории -- города морского и в прошлом купеческого. Мемориальная доска слева от входа напоминает о посеще-нии собора российским императором. В мае 1916 года он при-был в Евпаторию на открытие госпиталя имени императрицы Александры Федоровны. Это был последний приезд августей-шего семейства в Крым. В собор Святого Николая приходил царь Николай, тоже причисленный теперь к лику святых. В советское время служба в храме прекратилась, а в 1942 году немецкие оккупанты вновь открыли его, как открывали все молитвенные заведения (даже синагоги), -- лишь бы они рабо-тали против большевиков. Старожилы рассказывают, что на от-крытие пришли в парадной форме немецкие и румынские офи-церы. К торжественному моменту -- видно, это было угодно Святому Николаю -- с якоря сорвало большую донно-якорную мину (как потом выяснилось, времен первой мировой войны). Мина прибилась к берегу и, выброшенная волной на песок, взор-валась. В соборе взрывной волной выбило стекла; перепуган-ные румыны в ужасе повалились на пол, а немцы продолжали стоять, только сильно побледнели. Все, должно быть, подумали, что это действия партизан. Кончилась война, прошли десятилетия. Постепенно менялось отношение власти к культовым сооружениям -- на них начинали смотреть как на объекты культурной ценности. Был даже проект позолотить купол Николаевского собора; исполком дал разреше-ние православной общине на закупку золота. Но началась инфля-ция, и золочение купола отложили на неопределенное время... На прощание поглядим на крест, венчающий собор. В про-шлом он был вдвое больше, и на него смотрели, уходя от родного берега, труженики моря, искатели опасных, но, как видно, увлека-тельных приключений. Смотрели с надеждой. Мечеть Джума-Джами Краса и гордость Евпатории -- два ее минарета тоже слу-жат своеобразным маяком для тех, кто уходит в море. Они же помогают разобраться в лабиринте улочек «Старого города» и найти выход к набережной. Чтобы не заблудиться, нам тоже надо чаще поднимать голову и смотреть на эти минареты. Считается, что мечеть Джума-Джами была построена Ход-жи Синаном ибн Абдулменнаном, одним из самых известных зодчих мусульманского мира. Мимар (архитектор) Синан ро-дился в деревне Аирнас в Малой Азии в семье греков-христи-ан. Полагают, что его настоящее имя было Христодулу. В 1512 году Синан был привезен в Стамбул и стал янычаром (так называли обращенных в ислам юношей, составлявших отборную пехоту турецких султанов). О жизни архитектора сложены ле-генды. Говорят, еще юношей Синану удалось во время военного похода, навести мост-переправу через болото, и за это султан назначил его старшим архитектором. Большего доверия заслу-живает другая история. В 1538 году во время военных действий в Молдавии Синан навел мост через реку Прут за тринадцать дней и тем заслужил высокую оценку султана Сулеймана I -- назначение главой имперских архитекторов. В этой должности Синан пробыл пятьдесят лет. Как военный инженер он строил мосты, акведуки, водопроводы, фонтаны, подземные ходы и кла-довые, как архитектор -- возводил мечети, медресе, мавзолеи, караван-сараи, приюты и дворцы. Он строил не только в Тур-ции. Шедевры Синана сохранились в Сирии и Македонии, Бос-нии и Герцеговине. За свою долгую жизнь Синан построил более четырехсот зданий (131 мечеть, 55 медресе, 19 мавзолеев, 7 библиотек, 17 караван-сараев, 31 дворец, 35 бань и множество других сооружений). Постройки Синана подчинены всепобеж-дающей логике геометрических форм. Они строгие, почти суро-вые снаружи, а внутри поражают разнообразием и обилием мно-гоцветного убранства, чем вполне отвечают мусульманской идее «скрытой архитектуры». В списке сооружений Синана мечеть Джума-Джами значит-ся под номером 77. Синан приступил к ее созданию в 1552 году и очень увлекся работой. Однако султан Сулейман отозвал архи-тектора в Константинополь для постройки собственной мечети. Синан не торопился покидать Гёзлёв, и тогда султан прислал нового гонца и напомнил, что сто лет назад другой зодчий был казнен за медленное исполнение султанского указа. Мечеть Джума-Джами достраивали ученики Ходжи Синана, а знаменитый ми-мар еще долго творил в других городах. На могильной плите великого мастера начертано: «...Этот искусный архитектор воз-двиг в 80 городах мечети и умер, прожив больше ста лет». Исключительная по изяществу и простоте, рациональности и гармоничной возвышенности, мечеть Джума-Джами органично сочетает архитектурные формы Византии и мусульманского Во-стока. По красоте ей не было, да и нет равной в Крыму. Снаружи мечеть напоминает куб, увенчанный куполом, диаметр кото-рого 11 метров. Этот крытый свинцом купол прорезан пятнад-цатью большими окнами. Вокруг -- 11 куполов меньшего раз-мера. Гармоничное сочетание разновеликих куполов оживляет строгие формы строения. Высота мечети 22 метра. В здание ведет три хода: западный, восточный и северный. С запада и востока к мечети примыкают два минарета. В XVII веке они пострадали от землетрясения или бури, но позднее были восста-новлены. Высота их 35 метров. Над минаретом установлен знак алем -- символ величия Аллаха. Под ним два кружочка: нижний -- наша земная жизнь, верхний -- жизнь потусторонняя. На балкончик минарета (шер-фе), украшенный орнаментом, ведет спиралевидная лестница с выходом точно на юг, в сторону Мекки, в сторону Каабы -- свя-щенного места, куда мусульмане совершают паломничество. Пять раз в день муэдзины призывали на молитву правоверных жителей средневекового Гёзлёва. В муэдзины обычно принимали людей с хорошим голосом и плохим зрением, дабы с высоты он не увидел чего-либо недозволенного (например, лица незнакомой женщины, запретного, как красивый цветок в чужом саду). Внутреннее пространство мечети двумя рядами каменных столбов разделено на три нефа. На галереи второго этажа ведет каменная винтовая лестница, настолько узкая, что на ней не ра-зойтись двоим. На полуоткрытую высокую кафедру -- мим-бар -- ведут 12 крутых ступеней. Только мулла имел право подниматься по ним и обращаться к правоверным. В пятьдесят девять небольших окон различной формы льется ровный рассе-янный мягкий свет. Об убранстве Джума-Джами в ханские вре-мена мы можем только догадываться. Известно, что здесь хра-нился Коран, написанный первоклассным каллиграфом в 1314 году, то есть за 250 лет до сооружения самой мечети. В небольшой арочке с фасада, которую называют михраб, служитель читает сурры из Корана, зазывая прихожан на мо-литву. В мечети тоже есть михрабная ниша с полочкой, где до революции хранились старинные фолианты и Кораны. Во вре-мя гражданской войны часть этих раритетов затерялась, неко-торые попали в музей. В мечети нет икон и скульптур: ислам запрещает изображать людей; передать чувства и мысли мож-но только символами. Треугольник -- глас Аллаха, четыре вертикальные черточки -- имя Аллаха. Цветовая гамма тоже говорит о состояниях души человека. Например, голубой озна-чает стабильность, зеленый -- верность. Не только поэты, но и архитекторы имели возможность передать свои мысли и чувства, рассчитывая на современников, а еще больше -- на по-томков, которые сумеют их понять. Женщины проходили в мечеть по боковой лесенке на второй этаж и во время чествования ханов стояли за решеточкой (чилте-ром). Простолюдинки на церемонию не допускались. Когда при-езжал наместник султана, стоявших в мечети жен влиятельных особ старались задобрить, потому что они, выражая скрытую волю своих мужей (а иногда и собственную), могли дать понять, что новый хан не угоден городу. Кричать в мечети нельзя, но можно выразить свое несогласие дружным подергиванием плеч, чтобы в тишине храма раздавался перезвон золотых и серебряных украшений. Так что возразить можно было, не раскрывая рта, и даже вынудить несостоявшегося хана вернуться в Турцию. За время существования мечети Джума-Джами здесь объявляли султанс-кий фирман (указ, дававший право на ханство) восемнадцати ханам, поэтому ее называли еще Хан-Джами. Претендента на ханскую власть вызывали в Стамбул, во дворец. Султан встре-чал его сидя; хан клялся султану в верной службе и целовал землю. В ответ султан держал речь о том, какую милость он ему дарует, назначая ханом, требовал покорности и заключал речь словами: «С этого времени ты должен быть другом моему другу и недругом недругу». Хану подавали соболью шубу, крытую парчою, и хан, надевая ее, целовал воротник шубы. Потом ему подносили дорогую саблю, украшенную драгоценными камнями. Хан опоясывался ею, кланялся в землю и выходил. Собираясь в мечеть, женщины надевали много дорогих ук-рашений. На всякий случай. Если муж долго отсутствовал, не при-сылая вестей, или жестоко обращался с женой, она была вправе подать на него в суд, требуя наказания. Но нельзя и супруге забы-вать о своей зависимости. Ведь стоило мужу трижды произнести в мечети слово «таллак» (развожусь!), брак считался расторгнутым, и жена уходила к родителям, в чем стояла -- то есть, со всеми своими драгоценностями. Женщины верили (и вряд ли часто ошибались), что чем больше будет на них золота и серебра, тем серьезней, заду-мается муж, прежде чем произнести роковое слово. Когда-то рядом с Джума-Джами был небольшой источник, под которым прихожане омывали руки и ноги; из него можно было испить чистейшей воды. Сейчас на этом месте растут дере-вья. У восточного минарета поставлены памятники турецким ге-нералам времен Крымской войны. Надо только суметь прочитать орнаменты на этих памятниках. Расцветший цветок означает вер-шину творческих возможностей, а надломленная веточка -- гибель в расцвете лет. Изображение чалмы над могилой означает, что покойный при жизни совершил хадж в Мекку. Здесь же из поко-ления в поколение хоронили служителей мечети, а один обелиск (черный) поставлен условно, в честь первого президента Крыма Намана Челеби Джахана, убитого большевиками в Севастополе. В 70-е годы в городе пропали защитные ограждения вокруг многих учреждений и культурных объектов, но остался забор вок-руг мечети. Его охранительная функция подчеркивается симво-лом -- восьмиконечной звездой. Знак заимствован после прихо-да ислама в Персию и подавления зороастризма (восьмиконеч-ные звезды носили на своих плащах поддерживаемые государ-ством персидские маги -- астрологи). Говорят, что если убрать забор с этими охраняющими знаками, мечеть потеряет защиту от энергетических ударов. Впрочем, жизнь показывает, что даже са-мый обыкновенный забор лучше все-таки не убирать. Небесный свет проникает в мечеть сквозь окна, украшенные витражами разного цвета: теплые тона льются с юга, символизируя весну, когда зарождаются жизненные планы, и лето -- время свер-шений. Холодные тона исходят с севера, напоминая о неизбежном часе подведения итогов. Пока ты молод, пока еще полон сил, сумей воплотить в жизнь благие дела, выполняя волю Аллаха! А потом, когда придет час, -- закрой глаза и спокойно жди его суда. Я молюсь не в сторону Каабы (школа-медресе) Неподалеку от ханской мечети находилась школа-медресе, где мальчики обучались грамоте. Здесь учился Ашык Омер (1621-- 1707) -- известный поэт, паломник и путешественник, про кото-рого литературоведы говорят, что был он «Есениным средневе-ковья». Само слово «ашык» по-арабски означает «влюблен-ный». Родился Ашык в Гёзлёве, в семье скорняка. Он был единственным сыном, его любили, о нем заботились. Когда при-шло время, родители отправили сына в школу. Дальнейшие факты судьбы поэта неразделимо переплелись с легендой. Она гласит, что мальчик учился плохо, над ним сме-ялись товарищи, его ругали учителя. И так устал он, что однаж-ды пошел на кладбище и стал призывать ангела смерти Израила, чтобы тот прекратил его никчемную жизнь. Долго молился мальчик, а потом, утомленный, уснул. Во сне явилась к нему с небес прекрасная гурия и вручила музыкальный инструмент -- саз. Она сказала, что молитва услышана Аллахом, что суждено Ашыку отныне быть первым среди избранных -- сочинять стихи и песни, да так, словно «низать жемчуга мудрости»! Будет он скитаться по белу свету и петь для людей о жизни и любви. На прощание небесная дева сказала: «Когда ты умрешь, Ашык, мы снова встретимся, уже не на земле, но в садах Фердевса, на небе. Там будет тебя ждать моя любовь».
Страницы: 1, 2, 3, 4
|