В основе любого гражданского общества лежат ряд наиболее общих идей и принципов, независимо от специфики той или иной страны. К ним относятся:

экономическая свобода, многообразие форм собственности, рыночные отношения;

безусловное признание и защита естественных прав и свобод человека и гражданина;

легитимность и демократический характер власти;

равенство всех пред законом и правосудием, надёжная юридическая защищённость личности;

правовое государство, основанное на принципе разделения и взаимодействия властей;

политический и идеологический плюрализм, наличие легальной оппозиции;

свобода слова и печати, независимость средств массовой информации;

невмешательство государства в частную жизнь граждан, их взаимные обязанности и ответственность;

классовый мир, партнёрство и национальное согласие;

эффективная социальная политика, обеспечивающая достойный уровень жизни людей.

В последнее время можно услышать множество суждений о том, что такое гражданское общество. Надо полагать, что есть способ организации экономических, производственных отношений и соответствующих производственных сил, совокупность отношений возникающих в процессе пользования, владения и распоряжения собственностью, функционирования общественных объединений, средств массовой информации, воспитательных, образовательных, научных, культурных предприятий и учреждений.

Гражданское общество в лице самодеятельных ассоциаций людей (религиозных, общественных, политических партий, профессиональных союзов, кооперативов и т.п.), призванных выражать и защищать их групповые и индивидуальные интересы и права, становиться в особые политические отношения с государством.

Чем более развито гражданское общество, тем больше оснований для функционирования демократических форм государства. И, наоборот, чем меньше развито гражданское общество, тем больше оснований для наличия авторитарных и тоталитарных режимов власти. Развитость гражданского общества определяется не столько степенью охвата слоев населения, а, сколько уровнем развития свободы личности, признаваемой в этом обществе.

В гражданском обществе государство обеспечивает равную правовую защиту всем собственникам, объявляет ее неприкосновенной, при возможном отчуждении собственности в случае общественной необходимости гарантируется ее возмещение, национализация собственности не допускается.

Труд свободен и поощряется как государством, так и обществом, принудительный труд запрещается, гарантируется свобода индивидуального и коллективного труда. Государство создает условия для полной трудовой занятости населения, осуществляет программу профессионального обучения и переквалификации, выплачивает пособия по трудовой подготовке и по безработице.

ВОПРОС 9

Пытливый человеческий разум, постоянно совершенствуясь и получая доказательства своего могущества через преобразование природы по своему усмотрению, может оказаться в гордом заблуждении самодостаточности, забывая или даже пытаясь оторваться от породившего его источника. В этом случае вера начинает надменно восприниматься им как ущербное приспособленчество ума, не способного к строгой аналитической работе, а совесть, протестующая против манипуляций сознанием, получает мощный отпор извне, от подавляющего индивидуальное мышление массированного общественного мнения, которое является скоропортящейся модой на абсолютную истину. Это положение, несмотря на свою абсурдность, становится труднопреодолимой привычкой, данной вовсе не свыше, а только как суррогат до времени счастливого самоутверждением разума. Однако, если проблема религиозного верования не может быть решена в интеллектуальной плоскости, то неизбежно появляющиеся в этом измерении ошибки самого интеллекта часто вполне устранимы и без привлечения более высоких материй. К одной из наиболее актуальных проблем человеческого сознания, не желающего соглашаться с тем, что всякая власть от Бога, является проблема оптимизации государственного управления, решение которой рациональным путём не только вполне возможно, но и логически приводит к необходимости введения в общественную практику устойчивого во времени нравственного эталона поведения, от которого сделать переход к признанию богооткровенных заповедей уже значительно легче.

К хорошему быстро привыкают. И если жизнь людей в главных чертах им нравится, никому не удастся из-за чем-то неудобных частностей поменять государственное устройство, - власть становится стабильной, иерархичной, как символ устойчивости - египетская пирамида, где каждый на своём месте и знает своё дело. И наоборот - частые государственные потрясения прямо указывают на неудовлетворённость и недовольство народа своей жизнью, хотя к улучшениям фатально не приводят. Поэтому устающее от распущенной гражданской стихии общество удаётся со временем уговорить на "золотую середину" - плановую выборную замену власти, либо вовремя спуская пар, либо по воле народа не давая надолго удержаться у кормила удачливому временщику, даже если он народу во всём угодил. Конституционно запрограммированная кратковременность власти, ищущей стабилизации своих возможностей в деньгах, порождает её природную коррупционную суетливость и стремление так распределить ответственность за решения, чтобы ничего нельзя было понять, и чтобы перманентная неудовлетворённость людей серой безысходностью своей личной жизни не перерастала бы в горячее желание найти и наказать устроителей общества холодного социального благополучия и вёрткого бездуховного прогресса.

Любая форма демократии сводится к тому, что, в условиях разных интересов и возможностей, музыку сочиняет один честный ни от чего не зависящий институт власти, а пляшет под неё другой, старательный. Поскольку из-за несовпадения вкусов танцору это не всегда доставляет удовольствие, постоянно что-то мешает, да и усталость появляется, он, используя законно полученные на выборах полномочия, может попробовать вывернуться из-под своих обязанностей или компенсировать неудобства с помощью иной формы власти, не имеющей ни памяти, ни совести, - с помощью денег, либо общественных, находящихся в его распоряжении, либо частных, передаваемых за выгодное частнику решение. Имея власть явную и вдобавок скрытую финансовую, плясуну становится проще и музыку уже заставить писать по своему вкусу, причём, не такую резвую. Это финансово-властное кольцо тайных обратных связей может начаться и по-другому, - важно, что оно возникает и постоянно растёт обязательно, особенно быстро в хаотических ситуациях. А при развитых демократических процессах во власть уже сознательно идут люди, заранее знающие, что их потом купят - вызревает высокопрофессиональная политическая проституция, делающая не обязательной присутствие на верхушке хлопотливой формальной власти самых богатых людей, которые, конечно же, готовы оплатить своё отстранённое и потому безопасное существование. В результате, первоначально разделённое противоестественное двуголовое законодательно-исполнительное управление оптимизируется до единого иерархического, но с двойной моралью и двойной бухгалтерией, а власть, на длительный срок делегированная народом, не имеющим возможности ежедневного контроля и коррекции, оказывается неминуемо зависящей от постоянно пульсирующих денег, а не от избирателей, обременённых какими-то нелепыми потребностями.

Неудовлетворённые жизненные потребности народа приводят к снижению работоспособности, начиная с интеллектуальной, - не до изысков, когда приходится просто выживать и греться; но даже и грубую рабочую силу, заведомо неэффективную, начинают по-дешёвке завозить издалека, уменьшая заработки, подрывая инициативу и квалификацию своих людей, остающихся голодными. Под разумным предлогом развития экономики во главу угла ставятся уже не люди, на которых экономят, а общественный прогресс, на котором можно заработать, имея деньги. На деньги принято обменивать реальные усилия людей, результаты их труда; в эквивалентности этого обмена и состоит изначально честная (а может быть - наивная) идея денег. В нашем примере количество денег не уменьшилось, а произведённого продукта стало меньше вследствие недокормленности народа - неизбежно возникает инфляция, но она, раз власть и деньги начали сосредотачиваться в одних руках, становится управляемой, а для избранных и хорошо предсказуемой, что приводит к быстрой концентрации богатства у всё меньшего числа людей путём синхронизации фаз товарно-денежного обмена с удобно подрегулированными взлётами и падениями соответствующих курсов валют и акций.

Когда власть искусственно не разделена, она постепенно и постоянно сама себе вырабатывает и оптимизирует немногочисленные, лаконичные и легко исполняемые приёмы и правила, для своего же удобства формулируя их и в виде относительно стабильных законов мирного времени, сообразных со стоящими перед обществом стратегическими задачами и внешними условиями. Резко изменились условия, например, началась война - старые законы немедленно будут отброшены для адекватного реагирования. И никто не поднимет вой, что мгновенно действующей и не терпящей возражений диктатурой нарушены чьи-то индивидуальные права, когда вся нация поставлена на грань выживания. Но и формального нарушения закона при единстве верховной власти не происходит, поскольку она авторитарна, то есть сама себе устанавливает законы, сама исполняет, сама судит за нарушения закона. Эта, всё в себе имеющая власть, сильна не плебисцитом, а доверием народа, знающего, что дело чести будет соответствовать слову честной власти. В демократиях же люди, утратившие веру ко всему и ко всем, тайно собирают компромат, публично обсуждают и судят ближних и дальних; для пущей массовости появляются суды дилетантов-присяжных, страсти и патетическая болтовня вскипают, общественные процессы во всех слоях общества искажаются и замедляются, эффективность приносится в жертву высшей справедливости в трактовке тасуемых думских мудрецов, обильно пользующихся позднеантичными цитатами в целях экономии собственного интеллекта: "Пусть рушится мир, но торжествует закон!" Но тот, кто этот мир создавал, предостерёг: "Не судите, да не судимы будете!" А до сих пор чтимое ушлыми юристами римское право как раз и явилось главным катализатором разрушения империи, что у нас преднамеренно принято не понимать.

Если же в обществе укоренён приоритет национальных интересов над индивидуальными, то интересы автократии и нации совпадают, потому-что они выживают только вместе. Верховную власть никто не может купить, это было бы равносильно покупке головы у живого человека. В авторитарном государстве тоже есть гражданские права, как и в "гражданском обществе", только граждане там умнее, они, не дожидаясь тирании, согласились не вмешиваться прямым инерционным голосованием и митинговым мышлением в быстротекущую государственную деятельность в обмен на защиту от внешнего врага и внутреннего разложения, когда людей скупают и медленно нейтрализуют по-одному, каждого его собственным пороком. У авторитарного государства есть только одна стратегия выживания: оно сильно суммарной силой граждан, поэтому не стравливает их борьбой за свои демократические права, а стремиться сдружить. Сделать это можно на основе освоенной всеми социальной культуры, источником и высшей формой которой является религиозный культ, а низшей - этические нормы, которые должны быть обязательны для всех, независимо от формы вероисповедания. Религия не только примиряет граждан, но и призывает их к силовой защите отечества, и в этом помогая автократии. При прочих равных условиях устойчивей то государство, где религия одна, и один народ, эту религию исповедующий.

Но сильнее маленького государства большая многонациональная империя; необходимое условие сосуществования в одном государстве разных народов - единая этика, религии при этом могут быть разными. Тора занимает особую позицию, поощряя двойные этические стандарты для живущих по её рекомендациям людей. Но наиболее распространённые, мировые, религии имеют практически одинаковые нормы социального поведения. При этом, в отличие от Христианства, Ислам допускает и признаёт долгом кровную месть, и всё же почитает отказ от неё и прощение виновных, как более высокий нравственный подвиг. Значит этическая унификация мировых религий возможна без экуменистического слияния, затрагивающего основополагающие догмы и таинства. Для повсеместного установления бесконфликтных нравов необходимо ужесточение нравственных ограничений: принципиальный отказ от кровной мести и отказ от разных нравственных оценок для своих и чужих в идентичных ситуациях. Такое выравнивание этики не противоречит фундаментальным религиозным канонам, за исключением отдельных конфессий, в которых считается нормой агрессия к иноверцам, как таковым. Атеисту тоже не обязательно уезжать из страны с авторитарной государственной властью, достаточно помимо уплаты налога в мирное время согласиться с общепринятой этикой, а в военное - с мобилизационным предписанием.

Но проблема коррупционного разложения актуальна и для автократии, ведь в отличие от верховной власти, продажными могут оказаться низовые структуры. Очень эффективно противодействуют этому опять же религиозные заповеди. Человек, однако, греховен и слаб, а искушения целенаправленны и настойчивы, что делает массовый духовно-нравственный героизм невозможным. Но в отличие от демократии, гниющей с самой головы и потому принципиально не имеющей антиалчного иммунитета, для авторитарной власти можно попробовать построить структуру управления обществом, способную постоянно излечиваться от непрерывно атакующей заразы.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19