На лицо парадоксальная ситуация, когда в Москве некому учить детей, водить автобусы. Не хватает специалистов в вузах. А на нерентабельном ЗИЛЕ и АЗЛК никого не увольняют. Старые рабочие места, в большинстве своем сохраненные, потеряли экономическую эффективность, а новые появляются совсем не там, где требуется для экономического подъема. Это Маргарет Тетчер может позволить себе закрыть все непроизводительные шахты (пусть себе бастуют), у нас же к шахтерам с бюджетными подачками никак не наездятся первые лица государства. Кажется, ясно, что лучше направить бюджетные деньги не на сохранение неэффективных рабочих мест, а на создание эффективных производств, инвестиции в те отрасли, где Россия все еще сохраняет преимущества перед западом. А это, прежде всего самолетостроение, кораблестроение, военное производство, атомная энергетика, космос и некоторые другие. Но правительство предпочитает выступать в роли заложника праздного и бедного населения. Однако отечественному рынку труда все равно не избежать катаклизмов. Ведь если дела будут идти так, как сегодня, то нереальны не только сроки обещанного правительством экономического подъема, но и о самой его возможности говорить трудно.

Т. о. рынок труда как экономическая система не свободен и поэтому не обладает способностью к самоорганизации. Получается порочный круг. Институты выпускают специалистов, которые не нужны государству т. к. система государственного образования отстает от развития рынка труда, а у государства нет платежеспособного спроса на этих специалистов. И бывшим выпускникам ничего не остается, как идти в те же “продажники” или переучиваться. Но это уже другая проблема.

Рынок, как известно по Адаму Смиту, вечен, поэтому квалифицированная рабочая сила всегда была объектом спроса и предложения; иногда общее предложение на рынке труда было выше, иногда - ниже. В одном случае явлению обычно сопутствовали термины типа "кризис", "безработица", "упадок", в другом "подъем", "бурное развитие". Становление, развитие и упадок любой отрасли сопровождались, соответственно, становлением, развитием и упадком отраслевого рынка труда.

Если провести анализ сложившейся на настоящий момент ситуации на рынка труда, то можно увидеть, что основным спросом пользуются так называемые продажники и банковские работников разных уровней ( в базах данных некоторых агентств до сих пор около 50% всех вакансий приходится на профессию менеджера по продажам). Кроме того, в дефиците юристы, шеф-повара и аудиторы, т. е. все те профессии, которые не относятся к реальному сектору производства.

При переходе от одной формы производства к другой, от одной политической системы к другой, безусловно меняется характер спроса и предложения рабочей силы. Так те предприятия-монстры, которые существовали в СССР, совершенно неприемлемы в современном капиталистическом обществе. И предложение рабочей силы в нынешней России мало соответствует спросу, ведь большая часть работоспособного населения СССР была занята в производственном секторе. Неразрешимой проблемой в условиях экономического спада оказались аномальные размеры рабочего класса (советское государство в идеологических целях проводило политику по искусственному увеличению его численности). Миллионы рабочих были поставлены перед фактом, что их предприятие убыточно, а банкротство работодателя близко. Многомесячные задержки зарплаты и регулярные остановки производства превратили советскую шутку “мы как бы работаем, а нам как бы платят” в констатацию жутковатого факта. Особенно остро проблема стоит там, где население оказалось заложником градообразующих производств. Иваново, Тольятти, Норильск, Воркута, Кемерово, Арзамас–этот печальный список можно продолжить за счет сотен средних и мелких городов. Промышленные монстры типа воркутинских шахт потому и не закрывают, что необходимо поддерживать приемлемый уровень социальной напряженности. Но не слишком ли большой ценой достигается это? Жители регионов находятся в депрессивном состоянии, когда все силы уходят на поддержание хоть какого то уровня жизни. И уж точно нельзя говорить о создании какого-либо нового знания. Молодежь в таких городах большей частью либо не работает, либо трудится на ниве торговли и криминала.

Средняя заработная плата в таких регионах меньше чем прожиточный минимум, и это тоже имеет как очевидные, так и латентные негативные последствия. Низкая заработанная плата отнюдь не тождественна дешевому труду. Даже чисто в количественном отношении производительность труда падает в тех случаях, когда не обеспечивает потребностей физического существования. С экономической точки зрения низкая заработная плата не оправдывает себя и дает обратный результат в тех случаях, когда речь идет о квалифицированном труде, о высокотехнологичном оборудовании. Т. е. там, где необходимо и развитое чувство ответственности, и такой строй мышления, при котором труд становился бы самоцелью. Примером этому утверждению может служить три неудачных пуска космических аппаратов НПО им. Лавочкина ( катастрофа с запуском спутника на Марс, неудача спутников: военного - "Аракс", и коммерческого - "Купон" ), причиной которых в низкой общетехнологической дисциплине на предприятиях связанных с их производством. А ведь это лучшие, оборонные предприятия. Механизмы социалистического отношения к труду разрушены, а иных еще нет. Новое ( капиталистическое ) отношение к труду не свойственно человеку, а может сложиться лишь в результате длительного воспитания. Но, к сожалению, у России нет этого времени. Запад теснит ее, ресурсного сателита.

Отсутствие в России "духа капитализма", и, соответственно "капиталистического" отношения к труду, о котором так много писал Вебер, заставляет многие западные фирмы прибегать к помощи своих консультантов, оставляя за россиянами право занимать лишь низкооплачевыемые должности, занимаясь примитивной работой. Это тоже является прямым вычетом из экономики РФ, ведет к депрессии населения, противопоставления Россиии остальному миру.

Суть механизма нормального рынка труда в том, чтобы обеспечить переток свободной рабочей силы туда, где в ней больше нуждаются. Высокая мобильность рабочей силы–явление отнюдь не негативное, так как большая часть безработных в других странах–это люди, занятые поиском более выгодных рабочих мест. Но условия для того, чтобы сделать рабочую силу мобильной, у нас отсутствуют. К тому же у государства, сильно тратящегося на долги по зарплатам, на подъемные не остается денег.

Нет и нормального рынка жилья ( цены недвижимости сильно разняться по регионам, квартиру нельзя купить в кредит). Нет долгожданного закона об ипотеке.

Динамика цен предложения квартир в российских городах в 1997 г. ( стоимость кв. м. Общей площади жилья, $)

    Таблица №3
    Город
    12. 1996
    03. 1997
    06. 1997
    08. 1997
    12. 1997
    Воронеж
    350
    354
    335
    350
    500
    Самара
    620
    600
    600
    650
    650
    Тольятти
    420
    400
    420
    450
    520
    Магнитогорск
    240
    240
    240
    240
    335
    Сургут
    550
    549
    607
    600
    670
    Ульяновск
    330
    300
    300
    325
    460
    Новгород
    280
    280
    280
    300
    350
    Екатеренбург
    445
    477
    473
    480
    535
    Москва
    1000
    850
    900
    950
    900
    Кемерово
    300
    300
    310
    310
    330
    Источник: : Российская гильдия риэлторов

Исходя из данной таблицы, видно, что очень динамично растут цены в таких городах, как Новосибирск, Магнитогорск, Сургут, Нижний Новгород, Тольятти, т. е. в тех города, где активно действует и развивается промышленность. Оживление нижегородского рынка недвижимости связано с успешно работающим ГАЗом, интересом к экономике города иностранных инвесторов. В Тольятти же подъем рынка связан с АвтоВАЗом.

При этом совершенно очевидно, что житель Новгорода, при всем своем желании не сможет перебраться в Сургут, Воронеж или Москву где существует недостаток рабочей силы.

Не меньше мешает и de facto не отмененный институт прописки. Скандал, связанный с отменой обязательной регистрации в Москве, еще одно подтверждение тому. Однако, замечу, что, бранясь с КС по поводу прописки, московский мэр ограничивается обычно рассуждениями "сколько отнимут приезжие у коренных москвичей". Между тем упоминаемый в неофициальных источниках миллион постоянно проживающих в Москве незарегистрированных граждан - это экономически активное население, которое, не пользуясь ни одной столичной льготой, платит Москве налоги и создает базу для той самой социальной политики, которой так любят гордиться московские власти. Кроме того, Москва уже давно - город стариков, и легальный приток мигрантов ей просто необходим, иначе местных престарелых некому будет кормить. Но это иная проблема. Однако доводы об экономической целесообразности в споре о прописке в Москве пока не являются решающими. Еще одной проблемой связанной с рынком труда можно назвать проблему так называемых "городов-заложников". Типичный образец города-заложника–Воркута. Добыча угля там была убыточной еще при социализме. В 80-е годы госдотации покрывали до 80 % себестоимости производства ( в нее входили затраты на “социалку”). С развитием рынка и передачей “социалки” на баланс города госдотации сократились до 40-50%. Между тем, цена воркутинского угля равна мировой, и нередки случаи, когда основной его потребитель, Череповецкий металлургический завод, делает закупки в Польше. В лучшие советские времена проходчик самой крупной шахты “Воргашорская” зарабатывал в месяц до 2-2, 5 тысяч рублей (с премиями доходило до 5-6 тысяч рублей), а рядовой рабочий–300-500 рублей в зависимости от выслуги лет. В 90-е годы реальная зарплата снижалась, но до сих пор она остается сравнительно высокой. Проходчик и горнорабочий очистного забоя в среднем получают до 5 млн. рублей в месяц, рядовой шахтер - до 3 млн. (зарплата и отпускные уволившегося директора одной из шахт перевалили за 200 млн. рублей. Но в 1996 году и в начале 1997-го на отдельных шахтах задерживали зарплату на 5-6 месяцев. Неэффективные производства (а в Воркуте их абсолютное большинство), хотя и закрываются (за последние несколько лет закрыто 4 шахты), однако основная масса населения не может уехать из города. По социальной программе идет переселение их Воркуты в Среднюю полосу России главным образом пенсионеров, проработавших на Севере более 15 лет. Они ждут очереди по несколько лет. Впрочем, шахтеры уезжать не торопятся– пособия по безработице достаточно высоки.

Вопрос об увольнениях стратегически важен для всего этого региона. Это ключевой момент, шахтеры в регионе используются как заложники - для выбивания средств. При шахтах живут целые города с населением в десятки тысяч человек, большинство из них умеет только добывать уголь. Массовые увольнения якобы невозможны. Правда, государство выделяет средства на программы местного развития и создание новых рабочих мест. Но деньги эти расходуются в первую очередь на текущие нужды, о развитии других производств никто всерьез пока и не думает. Яркое тому подтверждение - поездка правительственной комиссии в старый шахтерский город Прокопьевск. Провезя чиновников через весь город, дабы они могли вволю насладиться видом усыпанных черноватым снегом покосившихся хибар и бараков, городской глава завел песню про деньги на снос ветхого жилья, замену коммуникаций и ремонт школы. Заодно намекнул, что, если срочно не выплатить людям зарплату хотя бы за два месяца, "получим опять восемьдесят девятый год". Руководитель объединения "Прокопьевскуголь" был еще более категоричен. Он сообщил, что за прошлый год убытки составили полтриллиона (до деноминации), а задолженность по зарплате сейчас - четыре месяца. И если государство не выделит объединению требуемую сумму, через полгода придется остановить восемь шахт и уволить 18 тыс. рабочих - город этого не переживет, он существует за счет шахтеров.

Страницы: 1, 2, 3