Сравнительный анализ мифологического образа «божественного напитка»
7 Сравнительный анализ мифологического образа «божественного напитка» Данная работа является попыткой провести сравнительный анализ общего для ряда мифологий образа: воздействующего на эмоциональное состояние человека напитка, получаемого из некоего растения. В нартском эпосе адыгов это санэ, в древнегреческих мифах - нектар, в древнеиранских источниках - хаома, в древнеиндийской Ригведе - сома. Эта работа не может претендовать на сколько-нибудь серьёзный научный уровень. Прежде всего, вследствие поверхностности исследования. Основными источниками сведений стали Мифологический словарь (Москва, 1992 г., научное изд-во «Большая Российская Энциклопедия», «Лада-МАКОМ», 760 с.) и рассказ о появлении у нартов растения санэ и напитка санэху из сборника «Нартхэр» (изд. 2-е, дополненное, Нальчик, 1995 г., 560 с.). Таким образом, даже в сравниваемых мифологических эпосах затронут лишь небольшой, уже квинтэссированный на поверхность, пласт информации. А действительно серьёзное научное исследование по данной тематике требует глубокого, в т.ч. лингвистического, проникновения в источники. Также может быть целесообразным гораздо более широкий охват известных мифологий. Тема «божественного питья» присутствует в сказаниях множества народов земного шара. Отдельный интерес может представлять исследование подобной темы в мифах народов Кавказского региона. Итак, санэ: согласно началу сказания («Тхьэхэм я санэхубжьэр»// «Нартхэр», с.с. 37-39), на вершине горы Iуащхьэмахуэ (можно даже сказать, «в сердце вершины» - «Iуащхьэмахуэ и щхьэгум») ежегодно проводилось санэхуафэ - «питие напитка санэху». Это было мероприятие тхьэпэлъытэхэ - «Мэзытхьэ, Амыщ, Тхьэгъэлэдж, Созрэщ, Лъэпщ сымэ». Последнее слово может указывать на присутствие других тхьэпэлъытэхэ, но не обязательно. Слово тхьэпэлъытэхэ весьма интересно. Слово тхьэ означает в адыгском языке «бог». Теоретически, оно может расшифровываться с адыгского (например, «нас несущее»). Или, во всяком случае, восприниматься в подобном значении, хоть и на подсознательном уровне сказанное относится в первую очередь к нашим предкам, потому что здесь может иметь большое значение моноязычность среды. Данное утверждение может быть неверно по отношению к современным адыгам, которые все, как минимум, двуязычны в своём мировосприяии, и вторые языки являются носителями гораздо большего объёма культурной информации, в т.ч. в теологическом аспекте. Это может замещать соответствующие области восприятия в отношении родного языка.. В то же время, древнегреческое тхаос (thaos, соврем. theos) также означает «божество». Однако в предании о санэ употреблено слово тхьэпэлъытэхэ. «Пэлъытэ» можно перевести двояко: «равный кому-то, чему-то», «сравнимый с кем-то, чем-то» либо «близкий к кому-то, чему-то», «тот, на ком чьё-то особое внимание». Что ни говори, а разница между «богоравен» и «любим Богом» весьма существенная. В каком же смысле употребляли это слово наши предки? Вопрос открыт. Теперь обратим внимание на состав и порядок перечисления присутствовавших на санэхуафэ «тхьэпэлъытэхэ». Первый - «божество» леса, второй - покровитель скота, третий - флоры и фауны (во всяком случае - сельскохозяйственных злаков). Следующий, Созрэщ, которого составители сборника «Нартхэр» характеризуют в примечании как «божество» семьи и очага, в преданиях также фигурирует в качестве покровителя походов и путешественников и плодородия. Последним назван Лъэпщ, покровитель кузнечного дела и, возможно, медицины. Санэхуафэ проводится у Псатхьэ - «божества» души (для адыга весьма созвучно ещё и с водой). Т.е., «сердце вершины Iуащхьэмахуэ» - это «место Псатхьэ». Из словосочетания «илъэс къэсыхукIэ» можно предположить, что санэхуафэ проводилось на рубеже нового года. Вероятно, это был новый год, связанный со сменой зимы весной, из сельскохозяйственного цикла. У то ли «богоравных», то ли «Богом любимых» организаторов санэхуафэ существовал обычай - приглашать наиболее мужественного из обитающих на земле, и угощать его рогом напитка санэху (санэхубжьэ) ради (за здоровье) «ходящих по земле человечков» - цIыху цIыкIухэ. Очередным кандидатом, по рекомендации Тлепша, был выбран юный Сосрыкъуэ. Перед приведённым Сосрыкъуэ выступает Псатхьэ, который называет содержимое санэхубжьэ хмельным (воздействующим на сознание) напитком-фадэ и заявляет, что у обитателей земли такого напитка нет. Это «тхьэхэм я фадэ» - «хмельной напиток богов». Впечатление Сосрыкъуэ от выпитого напитка было - очень вкусно и оживляет кровь. Он попросил ещё. Далее следует пример демократичности традиций. Глава и хозяин мероприятия (если следовать терминологии адыгского этикета: бысым и тхьэмадэ в одном лице) Псатхьэ возражает, говоря, что давать приглашённому гостю больше одного рога - нарушение обычая. Но так как другие поддерживают просьбу Сосрыкъуэ, он предоставляет им свободу действий, ещё раз выразив свою позицию. Сосрыкъуэ обращает внимание на кадку (бочку?), из которой черпают санэху - Тхьэ КIадэ. Он не увидел её дна, а увиденное его то ли поразило, то ли он смысла не уловил («а щIы умылъагъуу, плъагъур къегуэщIыкIыу»). Пояснения Сосрыкъуэ даёт Тхьэгъэлэдж. Он рассказывает, что в низу кадки («и лъащIэм») лежит (употреблён глагол «хэлъ», означающий «лежать среди чего-то») семя растения санэ - санэ жылэ. Он растится силою Тхагаледжа, прорастает и в нём сила, крепость напитка санэху. Выслушав это, Сосрыкъуэ, делая вид, что заглядывает в кадку, приближается к ней, и, со словами «Фадэ, что вы пьёте, пусть будет фадэ для цIыху цIыкIухэ», сбрасывает на землю. Упав на землю, кадка разлетелась, содержавшееся в ней санэ выпало в нартскую землю (Нарт Хэку). Семена, достигнув земли, проросли в ней. Увидев ростки санэ, нарты отнесли их к Сэтэней-гуащэ. Бывший у неё Сосрыкъуэ распознал растение, назвав его «хмельным напитком богов». Сэтэней положила его в кадку и накрыла валуном - абрэмывэ. Не прошло и года, как появившийся санэху скинул абрэмывэ с кадки. Попробовав напиток, нарты почувствовали оживление крови («гу жан хъуахэщ»). С тех пор они стали изготовлять санэху и учредили ежегодное санэхуафэ. Прежде чем переходить к сравнению, подведём некоторые итоги. 1) из семени растения санэ в специальной кадке благодаря тому, что составляет силу тхьэпэлъытэ Тхагаледжа на вершине Iуащхьэмахуэ - месте обитания Псатхьэ - шёл постоянный процесс превращения, преобразования растения в напиток санэху. Тот же процесс стал происходить и в обычной кадке на земле нартов в течение некоторого срока (возможно, устраивание санэхуафэ раз в год связано с тем, что именно год требовался для появления напитка из растения). Не упоминается, чтобы кто-то делал санэху - он появляется сам. Благодаря Сосрыкъуэ, растение санэ и напиток санэху появляются в стране нартов. Также учреждено санэхуафэ - как у тхьэпэлъытэхэ на вершине Iуащхьэмахуэ. Характерно, что свои санэхуафэ нарты, судя по сказаниям, предпочитали проводить на возвышенных местах. 2) появление среди нартов напитка санэху и связанного с его употреблением обычая санэхуафэ знаменует определённый этап в «нартской истории». Благодаря хитрости и решительности одного из нартов, у них появляется фактически украденное у тхьэпэлъытэхэ растение, источник «божественного» напитка Неизвестно, кстати, употребляли ли нарты что-нибудь хмельное до появления санэху. Судя по описанию их впечатления от употребления, до того они не сталкивались с воздействием фадэ на организм.. Сами нарты называют санэху «хмельным напитком богов», и это, видимо, только побуждает их к его употреблению. Получив санэху, нарты сочли себя вправе учредить ритуальный обычай, подобный имеющему место у их покровителей - обычай санэхуафэ. Из эпоса видно, что этот обычай имел для нартов огромное общественное значение: это был ежегодный общий сбор, совет, принятие важных решений. С санэхуафэ связаны некоторые важнейшие события нартского эпоса (смерть того же Сосрыкъуэ, например). В этой связи стоит обратить внимание на 2 момента. Во-первых, характер взаимоотношений нартов и тхьэпэлъытэхэ. Последние являлись для нартского народа покровителями, причём реальными, появлявшимися среди нартов и действовавшими ради их благополучия. Разве что Псатхьэ был далёк - на вершине Iуащхьэмахуэ. Характерны мотивы, по которым тхьэпэлъытэхэ приглашали на свои санэхуафэ «ходящих по земле человечков» - чтобы, вкусив «хмельного напитка богов», шли и рассказывали своим сородичам об этом «чуде». Это был фактор, культивирующий почтение к тхьэпэлъытэхэ, собирающимся на Iуащхьэмахуэ. Сосрыкъуэ вообще-то эту иерархическую нить, возможно, оборвал. Целесообразно поискать в эпосе упоминания о том, приглашался ли кто-нибудь на Iуащхьэмахуэ выпить санэху после выходки Сосрыкъуэ или там этот обычай вообще прекратился, в связи с отсутствием самого растения. А также - не упоминаются ли какие-нибудь санкции в отношении нартов, Сосрыкъуэ со стороны тхьэпэлъытэхэ. Ведь, возможно, данное сказание свидетельствует начало «звездного часа» нартов и их конечного упадка - божественный обычай стал человеческим институтом, вокруг которого зиждется общественная жизнь нартов. Составители сборника «Нартхэр» рассказы о Сосрыкъуэ поставили в самое начало. Остальные основные герои - «ровесники», современники Сосрыкъуэ или действуют после него. Сосрыкъуэ вообще особый персонаж нартского эпоса. С его именем связаны дела, имевшие большое значение для всех нартов (спасение зерна Тхагаледжа, возвращение огня, предотвращение вражеского нашествия и т.д.), он присутствует в вариантах сказаний о гибели нартов (Млечный Путь - след копыт коня Сосрыкъуэ, ускакавшего за нартским счастьем; Сосрыкъуэ, ворочающийся в земле, мотивы весеннего пробуждения природы и т.п.). В то же время, Сосрыкъуэ обособлен от остальных нартов. Это наглядно видно в сказаниях о его рождении и гибели. Появившийся из камня, на который села Сэтэней, встретившись взглядом с нартским пастухом на другом берегу Псыжь, чьим сыном он был, не считался ли он чужеродцем? Вспомним пророчества Бырымбыху, негативного шаманического образа, тем не менее, предрекавшей (-го) гибель нартам из-за чужака Сосрыкъуэ. Вспомним, что вражда к нему нартов стала причиной гибели Сосрыкъуэ. Да и сам Сосрыкъуэ предстаёт в эпосе отнюдь не однозначно позитивным героем. Противоречив его образ и противоречиво отношение нартов к нему. Интересно, что имя этого героя принято переводить как «сын камня». Но так ли это? Только ли так? Среди нартов в некоторых сказаниях упоминается имя «Сос», но без какой бы то ни было привязки к Сосрыкъуэ, действующего в тех же сказаниях. А египетский историк эллинистического периода (1 век н.э.) Манефон, рассказывая о легендарном завоевании древнего Египта некими гиксосами, указывает, что «гиками» на своём священном языке они называли царей, а словом «сос» в просторечии назывались пастухи (эти сведения приводятся у римского историка иудейского происхождения Иосифа Флавия в «Против Апиона», цит-ся по «Века в хаосе», И.Великовский, пер. с англ., изд-во «Феникс», Р.-на-Дону, 1996 г., с.79). Пастух, посмотревший на Сэтэней, назван в тексте сказания «нартхэм я Iэхъуэ», «нарт Iэхъуэ» - «нартским пастухом», «пастухом нартов». Но просто «нартом» он не назван. Пастухом же у нартов мог быть и не нарт. Почему именно противоречивая фигура Сосрыкъуэ связана с преданием о санэху? Интересно было бы попытаться выявить в нартском эпосе слой «до Сосрыкъуэ» (и, следовательно, до появления среди нартов санэху и санэхуафэ). В самом эпосе даже при простом просмотре сборника «Нартхэр» можно заметить некоторые отголоски некоего «старшего» эпического слоя. Например, упоминания об учителе Тлепша по имени Дэбэч в сказании о том, как Сосрыкъуэ обзавёлся конём и оружием. Возможно, деяния Сосрыкъуэ, особенно такое «основополагающее» как «добытие» санэ (в связи с учреждением санэхуафэ), знаменуют собой рубеж «приёма эстафеты» героями основного сохранившегося у адыгов ядра нартского эпоса от предыдущих героев (например, тхьэпэлъытэхэ). В сказе о том, как последний нарт повстречался с адыгом, говорится, что нарт был великаном по сравнению с современным человеком. Так же как сами нарты были «человечками» - цIыху цIыкIухэ - по отношению к тхьэпэлъытэхэ. В целях сравнения обратимся сначала к мифологии древнегреческой. В данном случае речь идёт о нектаре - «напитке богов». В доступных источниках (вышеуказанный «Мифологический словарь», а тж. «Легенды и мифы Древней Греции» Н.А.Куна в издании «Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима» под ред. А.А. Нейхардта, М., изд-во «Правда», 1987 г.) не приводятся какие-либо сведения о нектаре либо связанные с ним истории. Он упоминается в паре с амброзией - «пищей богов» Хотя сегодня известно растение амброзия, вряд ли это то, которое имеется в виду в древнегреческих мифах.. Амброзией и нектаром обносят богов на их пиршествах на горе Олимп юная дочь Зевса Геба и одарённый бессмертием сын царя Трои Ганимед. Разносчиками могут выступать и другие персонажи. Таким образом, не имея возможности исследовать собственно тему нектара в древнегреческой мифологии, констатируем, что «напиток богов» под названием нектар фигурирует в древнегреческой мифологии и употребляется на пирах богов на горе Олимп, возглавляемых верховным божеством Зевсом.
Страницы: 1, 2
|