В дальнейшем при рассмотрении этого вопроса мы будем использовать понятие "национальное воспитание", имея в виду не только этнический аспект слова "нации налъный", но в равной мере совокупность его социально-классовых, функционально профессиональных, политико-идеологических, религиозных и иных аспектов, играющих существенную роль в формировании, поддержании и воспроизводстве социокультурного единства коллектива,

В первобытнуюэпоху, как свидетельствует этнография, социальная идентичнос-n человека определялась преимущественно поязыку, на котором он говорил, и тотему свидетельствовавшему о его происхождении из того или иного рода. На стадии разложения первобытного строя (эпоха "варварства") в комплексе маркеров социаль ной идентичности индивида постепенно начали набирать силу признаки егополитической и религиознойпринадлежности, т. е. добровольного членства в данном племени, подчинения его обычаям и нравам, а также ритуалам племенного религиозного культа. При этом "национально ориентированное" обучении и воспитание детей заключалось в усвоении ими языка племени, социальных и культовых обрядов и ритуалов, обычаев, нравов и этикета, мировоззренческих и ценностных установок, т. е. всего комплекса черт обыденной культуры, которые принято называтьэтнографическими. На следующей стадии социокультурного развития, которую можно. назвать сословной или эпохой доиндустриальных городских цивилизаций(по более привычной для нас формационнои схеме этому периоду соответствуют рабовладение и феодализм), вопрос об этнических признаках человека не то чтобы не возникал вообще, но отличался некоторой "размытостью", быть может, в силу своей незначительной актуальности в системе социальных отношений того времени. В эту эпоху социальная идентификация личности строилась преимущественно на таких параметрах, какрелигиозная или конфессиональная принадлежность: состояние "во владении"(в подданстве, рабстве, на службе) у того или иного государства, государя, сеньора, хозяина; сословное или кастовое происхождение; цеховая принадлежность: наименование местности, откуда человек родом (или которая является его родовым владением); и наконец, личное имя и прозвище(или родовое имя у аристократов). Причем такие важнейшие маркирующие характеристики, как язык и социальные обычаи, в большинстве сослон-ных обществ были сравнительно малозначимы с точки зрения различения людей на "своих" и "чужих". Редкие исключения из этого правила (Китай, Греция), где совершенное владение человеком местным языком и этикетными нормами рассматривалось как признак "цивилизованности", полноценной включенности в местную социокуль-турную среду, только подчеркивали преобладающую индифферентность к этим вопросам в других сообществах. Исключительная значимостьполитико-конфессиональногоаспекта в социальной идентичности человека еще четче обозначилась со сложением универсальных мировых религий (буддизма, христианства, ислама), теоретически вообще "отменявших" какие-либо этнические различия среди своих адептов. Роль образования в национальном воспитании в рассматриваемую эпоху представляется столь же "размытой", как и само национальное чувство людей того времени. Во всяком случае очень трудно представить себе монастырскую школу, средневековый университет, медресе или домашнее воспитание и обучение в крестьянской, ремесленной и даже в аристократической среде, где бы учили "быть патриотом, любить свою Родину, хранить и развивать родную культуру и национальный язык". Понятие "Родина" относилось к местности или населенному пункту, откуда человек родом, и не имело национально-государственного смысла. Патриотизм был проявлением верности персонально хозяину, сеньору, государю. Этноплеменная история народов пассивно сохранялась в фольклорных преданиях, исторических хрониках и описаниях путешественников, но, судя по всему, почти не использовалась в образовательных процессах как малоактуальная. Лингвистическое обучение было связано по преимуществу скультовыми языками, имеющими непосредственное отношение к религиозной эрудиции обучаемого. В целом наиболее актуальным содержанием образования былисмыслы, образы, организационные формы и обряды религии, приверженность к которой человек наследовал от своей семьи; смыслы, этикетные формы и нормы поведения, соответствующие его сословному происхождению и. статусу; а также, разумеется, профессиональные знания, навыки и умения, связанные с его будущими социальной деятельностью и ролью. Именно религиозная и социально-поведенческая, ролевая адекватность человека среде его проживания и рассматривалась прежде всего как признак его вполне достаточной общей образованности.

Поскольку собственно этнические характеристики культуры порождаются главным образом стихийно формирующейся общностьюязыка и обычаевлюдей, то в эпоху, предшествовавшую становлению буржуазных наций, национальных государств и идеологий, эти параметры еще не обладали жесткой нормативностью в масштабах всего этноса, а существовали преимущественно в виде местных, цеховых, кастовых и прочих вариации некоторых общепринятых образцов, не отличались большой специфичностью в сравнении с этническими чертами культурно близких соседних народов, не были сопоставимы по своей социальной актуальности с политическими. религиозными и сословными регуляторами жизни общества и т. н. Может быть. поэтому черты как собственной, так и "чужой" этнической специфики и проблем ы межэтнических отношений (в отличие от межгосударственных и межконфессиональ-ных) в то время еще не могли быть в должной мере систематизированы и обобщены, а главное - отрефлексированы общественным сознанием настолько, чтобы стать предметом целенаправленного изучения в системе образования. Совокупность основных параметров и характеристик культурной компетентности человека и доиндуст-риальную эпоху сводилась главным образом к необходимой эрудированности ирелигиозно-обрядовых и сословно-этикетныхсоставляющих образа жизни того или иного общества. В большинстве обществ этой эпохи органичное владение индивидом данными культурными образцами поведения автоматически придавало ему статус "своего" или по крайней мере "культурно-родственного" человека.

Ситуация с "национальным воспитанием" начала меняться на рубеже средневековья и Нового времени - с постепенным переходом на индустриальные технологии материального производства. Великими географическими открытиями, изобретением книгопечатания, Ренессансом, Реформацией, Просвещением, буржуазными, революциями и т. п. Формирующийся новый тип социальной организации сообществ-тип буржуазных или индустриальных городских цивилизаций, основанных на снижении роли сословных, религиозных и иных ограничений в деятельности и болге интенсивном использовании трудовых и творческих способностей людей, на условиях свободной конкуренции самореализующихся личностей, постепенном становлении всеобщей грамотности, росте объемов и динамики циркулирования информации. демократизации процедур самоуправления общества и прочее, создал и новый тип культуры -национальный. Разумеется, основой становления этого типа явилось формирование наций -коллективов сограждан государств (или их экономически самодостаточных регионов с выраженной этнической спецификой), объединенных общностью интересов не толькомемориального (традиционного) и актуального (производственно-дистрибутивного), но также и прогностического характера, что, как правило, связано с целеустановкой на прогресс, на политико-экономическое и социально-культурное развитие и повышение благосостояния всей нации как целостности.

Национальный тип культуры отличается от сословного принципиально более высоким уровнем унифицированности своих черт и стандартизации параметров культурной компетентности человека в обществе. Это достигается прежде всего посредствомвсеобщего просвещения (начального или среднего образования), внедряющего определенные национальные стандартыобщей научной, социальной и гуманитарной эрудированности личности, ее "рекомендуемых" мировоззренческих установок и ценностных ориентации. Другим важнейшим механизмом функциониронания нацчоиалыюи культуры являютсясредства массовой информации(СМИ), формирующие и общенациональном масштабе общественное мнение, систему предпочтений, стереотипы ни ведения, вкусы, моду и т. п. (что возможно только в ситуации практической поголовпои грамотности населения) и обеспечивающие совместно синститутами пилптичсскои демократииобратную связь между обществом и властью. И наконец, еще один важнейший регулятор динамики национальной культуры -культурная политики. проводимая правящими элитами и преследующая цели манифестации стандартен социальной адекватности (соответствующих интересам и идеологии этих элит) и качестве эталонов социальной престижности, которые уже внедряются в сознание людей через каналы образования, СМИ, политической пропаганды, деятельность различных культурных институтов (сферы искусств и организованного досуга, музеев. библиотек и т. п. ).

Конечно, это возникло не сразу. Становление первых наций в Европе и Америке в течение XVI-XIX веков протекало не только в борьбе с архаическими формами социальной организации, но и в ожесточенной конкуренции друг с другом за территории, капиталы, политическое доминирование, ресурсы. Это требовало серьезной социальной мобилизации обществ; и на раннем этапе формирования наций идейным оснонанием для такого рода мобилизации стали ихэтническое самоопределение, консолидация на основе лозунга "защиты национальных интересов", построения национальных (ориентированных на этнические ценности) культур и пр. Это породило в общественном сознании волну так называемого "национального романтизма", крайним выражением которого позднее стали национал-шовинизм и нацизм. Однако более или менее выраженные этноцентрические интенции были свойственны практически всем "национальным капитализмам" на ранних этапах их становления.

Рост интереса к проблемам этничности был связан также с колониальными завоеваниями и непосредственным столкновением европейцев с коренными народами других континентов, многие из которых находились на архаичных уровнях развития, что потребовало изучения этих этносов, сравнения их культур с европейскими, осознания собственной этничности как культурного феномена и пр. Все это прямо или косвенно способствовало росту национального самосознания формирующихся индустриальных наций, развитию их интереса к собственному прошлому, активизации исторических, археологических и этнографических исследований и т. п. Именно в XVII-XVIII веках наряду с "божественной" и естественной историями возникает как наука социальная история, начинаются системные лингвистические и фольклорные исследования, формируется интерес не только к "высокой" (стилевой), но и к народной художественной и бытовой (этнографической) культуре, в учебных заведениях помимо древних языков начинают изучать современные иностранные, а также собственный родной язык как специальную область знания и т. п. Привычный нам со школьных времен традиционный набор социально-гуманитарных дисциплин в системе образования фактически сложился именно в эпоху Просвещения и порожденного им "национального романтизма", идеологического самоутверждения молодых наций в осмыслении собственной истории и культуры.

Культурная компетентность личности эпохи "национального романтизма" имела выраженное тяготение к эрудированности в области национальной истории, литературы, искусства, мифологии и т. п. По существу, то, что мы сегодня называем "развитой гуманитарной культурой личности", складывалось именно под влиянием идей "национального романтизма" и основывалось прежде всего на хорошем знании истории (как ни парадоксально, но не столько в ее профессиональном научном, сколько в художественно-литературном изложении). Культурная компетентность описываемого типа - это сознание рядового (массового) обывателя, мистифицированное ничуть не меньше, чем у религиозных фанатиков "темного Средневековья", только предмет мистификации здесь уже несколько иной: "они" хуже "нас" не потому, что неправильно веруют в Бога или говорят на своем "дурацком" языке (это приобретенные, а следовательно, изменяемые в процессе миссионерской деятельности признаки), а потому, что имеют врожденные "плохие" черты - цвет кожи, форму носа и другие генетические признаки, потому что "у нас" власть принадлежит передовому классу или перспективной нации, а "у них" нет. Таким образом, культурная идентичность эпохи "национального романтизма" обретала все более агрессивный характер. Защита национальной самобытности становилась универсальным основанием для насилия по отношению к другим народам (точно так же, как в эпоху Средневековья таким универсальным основанием для массового насилия была "чистота" религиозного веро- исповедания). По существу, "национальный романтизм" и стал главной мировоззренческой основой содержания социально-гуманитарных дисциплин в национальных образовательных стандартах большинства индустриальных обществ Нового времени. Любой учебник по истории, литературе и иному гуманитарному предмету так или иначе убеждал учащегося в величии его нации, героической и сланной национальной истории, безусловной правоте и благородстве его народа во всех прошлых и настоящих деяниях. в страданиях и унижениях, которые он претерпел от своих соседей, в его выдающихся по своеобразию и мировой значимости культуре, литературе, искусстве и пр. При этом содержание учебных дисциплин строилось преимущественно на так называемой "кон-фронтационной солидарности" - консолидации на основе неприязни к другим, самооправдания за счет чьего-то обвинения, самовосхваления за счет чьего-то унижения п т. п. Разумеется, этнонациональная идеология развитых стран XVII - первой половины XX века не сводилась только к примитивному расизму и национализму. В общественной дискуссии на эту тему постоянно присутствовали и мотивы национальной толерантности, оправдывающие "цивилизаторскую миссию белого человека" за пределами Европы соображениями гуманности и помощи отсталым народам в их развитии Популяризации идей интернационализма способствовал и пример национальной поли-тики СССР (но крайней мере в демонстрируемых Западу ее достижениях), а также негативный опыт нацизма.

Страницы: 1, 2, 3