Ключ к несовершенству современного общества - не только в эгоцентризме его "титанов" или человека-массы. Это - лишь основные ипостаси несовершенства, инфантильности родового человека, извечного и непреодолимого в парадигме абстрактного гуманизма разрыва между целями и средствами, неспособности к их ко эволюции. Но лучшие умы человечества все более сознают это противоречие и ищут исход из него.

    "Выдающийся гуманист XX столетия, испанский философ

М. Унамуно в эссе "Вглубь! " отметил "перевернутый" характер соотношения цивилизации и ее творца - человека. "Нет, - писал он, - я не отрицаю ни громадную социальную энергию, ни мощь цивилизации, все это имеется: наука - в изобилии, искусство - в изобилии, мораль - в изобилии, но через какое-то время, заполнив мир чудесами индустрии, огромными заводами, дорогами, музеями, библиотеками, мы в изнеможении упадем у подножия сотворенного нами, и кому тогда все это будет нужно? Что для чего: человек для науки или все же наука для человека?

Если прогресс - цель, для кого мы работаем? Кто этот Молох, который, по мере приближения к нему тружеников, вместо награды пятится, и в утешение изнуренным и обреченным на гибель толпам.... только и умеет ответить горькой насмешкой, что после их смерти все будет прекрасно на земле вы обрекаете современных людей на жалкую участь быть несчастными работниками, которые, по колено в грязи, тащат барку со смиренной надписью "прогресс в будущем" на флаге. Цель бесконечно далекая - не цель, а уловка".

В. Розанов усматривал в этом явную аномалию: "В нормальном процессе всякого развития благоденствие самого развивающегося существа есть цель; так дерево растет, чтобы осуществить полноту своих форм. Из всех процессов, которые мы наблюдаем в природе, есть только один, в котором этот закон нарушен, - это процесс истории. Человек есть развивающееся в нем, и, следовательно, он есть цель; но это лишь в идее, в иллюзии: в действительности он есть средство, а цель - это учреждения, сложность общественных отношений, цвет наук и искусств, мощь промышленности и торговли. Все это неудержимо растет, и никогда не придет на мысль бедному человеку хоть когда-нибудь не дать передушить себя всему этому, не лечь перед торжествующей колесницей Ваала и не обрызгать колес кровью. Коренное зло заключается в неправильном соотношении между целью и средствами: человеческая личность, признанная только средством, бросается к подножию возводимого здания цивилизации".

Н. Бердяев полагал, что и кажущийся антипод социализма - анархизм - лишь "предельное течение в судьбах европейского общества. Внешне он производит впечатление учения, которое претендует на утверждение человеческой личности и ее свободы. Но в действительности он возник из того же комплекса, что и социализм - уравнительного, усредняющего чувства зависти и мести. Поэтому "радости свободного творчества, свободного избытка анархизм не знает и знать не может.... Это какая-то предельная, угрюмая и мучительная свобода", которая "обращается в насилие". "Анархизм, - подчеркивал мыслитель, - в конце концов, есть форма реакционного восстания против культуры, неприятие культуры с ее неравенствами, .... неприятие ее во имя процесса уравновешивающего, сглаживающего и сметающего все возвышающееся". Духом анархизма пронизаны и новейшие течений в искусстве. Здесь господствуют аналитически расчленяющие процессы, .... глубокое потрясение и расчленение форм человека, гибель целостного человеческого образа, разрыв с природой.... погибает человек как величайшая тема искусства". И парадоксальным образов такой человек вовсе не освобождается, а "погружается и проваливается в социальные и космические коллективности".

Новые философско-религиозные течения также обнаруживают более или менее скрытые антигуманные начала. "В них человеческая индивидуальность подчиняется космическим иерархиям духов. Человек перестает играть ту центральную и обособленную роль, которую он играл в ренессансный, гуманистический период истории".

Аналогичную судьбу претерпевает "контр культура" на новом витке, начиная условно с 1968 года, когда Т. Роззак дал ей ставшее нормативным собственное имя. Он определял ее как протестующее мировоззрение и разъяснял "Старая культура склонна предпочитать права. собственности - правам личности, требования НТР - человеческим потребностям, конкуренцию - сотрудничеству, формальное общение - самовыражению Контр культура склонна предпочитать обратное”.

"1968" - конкретная дата, но и символ цельности взаимосвязи ряда социокультурных явлений, которые свертывались до и после этого года. Они включали в себя: протест против аристократической системы образования во Франции; "вьетнамский синдром" американских солдат, швырявших боевые награды к подножию Капитолия; "Пражскую весну" как стремление к социализму "с человеческим лицом", оппозицию советской интервенции в Афганистане; широкое участие молодежи "культурной революции" в Китае; оживление националистических движений в "благополучных" государствах; ряд неформальных инициатив в сфере искусства; популярность альтернативных стилей жизни, и т. п. Это было, о словам французского социолога Ж. Гурвича, "время бурных совместных действий, меняющих социальную сальность. Это было время духовного Причастия”.

     
     
    ВЫВОДЫ

1. 1. Центральный вопрос нашего времени - состояние культурно-цивилизационного комплекса, степень соответствия грандиозных цивилизационных достижений интересам их созидателя - творческого человека - может быть разрешен компаративно, путем сравнения этого состояния с фундаментальной социокультурной революцией эпохи Возрождения и Просвещения.

1. 2. Сущность Возрождения и Просвещения - торжество гуманизма, однако, он не был простым возвратом к объектно-космическому гуманизму античности. Новая эпоха требовала динамики человеческой природы, нового человека, ориентированного на ценности. И смыслы субъектно-психологического гуманизма. Главный из них человек как высший смысл бытия, его само ценность, освобождение от руин средневековых отношении и пут схоластики церковных авторитетов, неограниченное самоутверждение в мире.

1. 3. Великая освободительная миссия европейского гуманизма Нового времени и вместе с тем его глубокая противоречивость были раскрыть крупнейшими мыслителями - Дж. Вико, Ж. -Ж. Руссо, К. Марксом, Ф. Ницше, Ф. Достоевским. Главное в этой противоречивости - несоответствие идеала свободного человека, абстрактно-гуманистического Проекта антагонистическому состоянию созданного согласно ему общества, его "бесовскому" характеру, все более очевидное обнаружение пределе! человеческой свободы как самоцели. В результате декаданс, упадок и деформация всего культурно - цивилизационного комплекса. 2. 1. Масштабность и глубина декаданса европейского гуманизма требуют выявления характера подлинных взаимоотношений между современной цивилизации ей и ее творцом - культурой. Аналитически такое сов стояние может быть прослежено по основным инвариантам взаимосвязи социальной свободы и отчуждения: а) отношения человека и природы;

6) отношений между социальными группами, социумом и личностью; в) соотношения между материальным и духовным началами личности. 2. 2. Первый инвариант - это сфера "второй природы" человека, созданного им техногенного мира. Он - воплощенная способность человека быть не только творением, но и творческим существом, и вместе с тем грандиозный пантеон утраты человекотворческого смысла активности homo technologicus. Доиндустриальный человек еще осознавал свою органическую сопричастность к космосу как целостности, и смысл своей деятельности видел в сотворении. Индустриальный человек разрывает органическую связь с естественными условиями своего существования, и его неограниченный активизм приводит к экологическому и технологическому отчуждению человека, которое достигает предкатастрофного состояния в тотальной милитаризации научно-технического прогресса. 2. 3. Второй вариант - это способ взаимоотношений между социальными группами и личности с обществом. Индустриальная цивилизация, создав свободную от всех былых ограничений индивидуальную или корпоративную частную собственность и универсальные отношения "всеобщей полезности", обусловила всеобщее отчуждение творческой сущности людей, подменила ее обезличенным товарным фетишизмом, всепоглощающей страстью обладания и потребления. Грубо-утилитарный характер таких отношений, низведение человека до функции одной из вещей были настолько откровенными и опасными, что привели к их модификации, скорее в концепции, чем в практике т. н. "человеческих отношений", попытке создать иллюзию работника как субъекта производственных отношений. Однако на практике он остался средством не им управляемого производственного Левиафана. Капитал был и остается самоцелью и субъектом социальной свободы, а утративший само ценность и величие труд - его функцией и объектом отчуждения. Политическое всевластие эгоцентричных групп покоится на эфемерности либерально-демократических институтов и реальном безвластии большинства.

2. 4. Самые тревожные для судеб культуры процессы развертываются в духовной жизни общества. Знание и его главная институциональная сила - наука создали великую утопию идеального общества, в котором будут царить свобода, равенство и братство. Реального же потенциала этому проекту хватило лишь на то, чтобы воспроизводить человека как всеобщую, но обезличенную и нетворческую производительную силу, а эволюция общества приобрела катастрофный, сориентированный на различные формы тоталитаризма, характер. Поле гуманизма неуклонно сужается по мере успехов рационального знания. Этот парадокс привел к оживлению и торжеству иррационализма, который нормален и необходим в синтезе с рациональным мышлением, но опасен воинствующей оппозицией рациональному видению мира. Рациональное стремится познать мир под знаком не коего смыслового интеграла, но оно оказывается нечувствительным к многомерное мира, его нелинейности. Иррациональное - это не только распад такого смысла, но и отрицание его объективного содержания, засилье формалистических технологий. Это уже не творчество, а производство, в котором всему есть цена, но ничему, включая человека и его творения, - само ценности.

2. 5. В культурологической мысли отмеченные процессы расцениваются как "фаза цивилизации, а на культуры" (О. Шпенглер), завершения и "смерти" исторически определенного типа культуры в данной цивилизации. Это обессмысление и утрата ценностей творчества как способа бытия человека в мире и мира человека. Таков эдилов комплекс сына, не узнавшего своего отца, такова роль цивилизации, вышедшей из-под контроля культуры и обрекающей ее на удел аутсайдера. В терминах фрейдизма это типичная "любовь-ненависть". Перед нами - не очередной кризис цивилизации, нормальный в ее эволюции, а исторический тупик, "конец" фаустовской истории и одновременно кардинальный вопрос об адекватности самой гуманистической культуры вызовам нашего времени, испытание ее ценностей и смыслов.

3. 1. Необходимой методологической предпосылкой осмысления тупика современной цивилизации и участи гуманистической культуры является демистификация проблемы, выход за пределы ее интерпретации в объективистском духе, в которой, казалось бы, понятно, что происходит, но феномен остается "не расколдованным" (М. Вебер) и не ясно, кто же авторы и актеры этой драмы, ее реальные субъекты. Проекция методологии социальной стратификации на наличную социокультурную ситуацию может быть лишь отчасти полезной, поскольку место и роль определенных социальных групп в известной мере влияет на их отношение к культуре, но не определяет его, и ее необходимо трансформировать с позиций социокультурной стратификации. 3. 2. Глубокие изменения индустриального общества во многом совпали с марксистским предвидением исчерпания творческих функций производительного капитала, передачи этих функций высококвалифицированным работникам и вместе с тем удержания плутократией власти и собственности, контроля за львиной долей общественного богатства. Капитал по-прежнему утилизирует творчество и его плоды, но отныне он - лишь его "захребетник".

3. 3. Плутократствующие "сверхчеловеки" и "титаны" сознают, что не являются субъектами культурной деятельности, творцами подлинно нового, и вынуждены прибегать к многообразным средствам стабилизации своего статуса. Среди таких средств достойное место занимает формирование т. н. среднего класса. Он действительно является емкой базой массового потребления и "надеждой и опорой" наличного общественного устройства. Средний класс - законное и любимое чадо современной цивилизации, и, испытывая к нему неявное презрение, "титаны" тем не менее высока ценят его социальный конформизм, страх перед инновациями. Более того, его ценностным ориентация приписывается едва ли не роль культурной альтернативы в иерархии современной культуры, которая подразделяется на высшую, среднюю и низшую. Однако реальность не совпадает с социологическим различением "верхов" и "низов", между которыми покоится средний класс. Объяснение этом феномена требует социокультурного анализа фундаментальных сдвигов в положении и роли человека-массы.

3. 5. Совокупное и выразительное имя таких ориентации - т. н. массовая культура, или "масскульт". Его типичные черты - стандартизация, засилье легко доступных форм, апелляция к либидным инстинктам, рыночное отношение к искусству, науке, политике, религии как к производителям потребительских стоимостей. Это насквозь коррумпированная псевдокультура ничего общего не имеет с подлинной, народной культурой, которая по определению не может быть ни средней, ни тем более низшей. Она всегда и во всех измерениях - духовная высота. Поэтому "масс культ" - это даже не декаданс культуры, а ее вырождение, тупик, а нередко - и глум над культурой.

4. 1. Воссозданная панорама противоречивого взаимодействия современной цивилизации и культуры требует смыслового синтеза - выявления причин этой "любви-ненависти" и альтернатив исхода из лабиринта. Исследование метаморфозы человеческой деятельности под абстрактно-гуманистическим интегралом - ключ к решению первой задачи и одновременно - постановке второй. Диагноз, поставленный классиками культурологической мысли, таков: абстрактный гуманизм, как одна из конкретно-исторических форм антропологического мировоззрения и практики, не содержит надежных табу для перерождения в антропоцентризм, абсолютизацию свободы, культ своемерия человека, подмены Богочеловека человекобогом. 4. 2. Последствия такого превращения имеют амбивалентный характер. С одной стороны, антропоцентризм обусловил неограниченную активность человека, его самоутверждение во внешнем мире, творение величественного здания современной техногенной цивилизации - триумфа рода Человек. Однако это пир во время чумы. Он стал возможен только ценой разрушения естественных условий существования и развития человека, деградации индивидуальности, засилья и насилия эгоцентричных групп над обществом, действующим по принципу: "После нас хоть потоп". Это господство фаустовского духа, но в образе своего мефистофелевского оборотня, или "бесовщины". Трагический парадокс в том, что именно абстрактный гуманизм, стремление освободить и осчастливить человечество, стал идейным предтечей всех форм тоталитаризма.

4. 3. Определяющим фактором такой метаморфозы является отнюдь не ограниченное состояние производительных сил, которым объясняли борьбу всех против всех. В такой интерпретации гуманизм вообще обречен, ибо никакой прогресс общественного богатства не отменяет развития общественных потребностей, и мальтузианское колесо вновь двинется по своему адскому кругу. Главное - не в уровне благополучия общества, а в несоответствии между функцией человека как производительной силы и его призванием как социально творческой силы, разрыв между человечеством - самоцелью и человеком-средством. Конкретный человек остается заложником и жертвой абстрактного человечества.

4. 4. Реальная гуманизация общества может произойти лишь путем кардинальной смены парадигмы гуманизма. Поиск в этом направлении получил названий контр культуры. Ее объективная предпосылка - трагедий творчества, невозможность свободной, творческой деятельности ренессансного типа в условиях засилья цивилизационных стандартов и консервативных социокультурных ориентиров. Эта трагедия обнаруживается во всех сферах культурной деятельности. Современная формула "протестующего мировоззрения": "Старая культура склонна предпочитать права собственности - правам личности, требования НТР человеческим потребностям, конкуренцию - сотрудничеству, формальное общение самовыражению. Контр культура склонна предпочитать обратное". Эта формула точна выражением простой замены знака плюс на минус характерной для инфантильной психики, фактически" контр культура - это отрицание ради отрицания, отказ-; уход от традиционных форм путем приобщения к "карнавалу" как групповой ориентации на альтернативный образ жизни, включающий и насилие над "инакомыслящими". В этом - как несамостоятельность, несвобода ее целей, так и сомнительность арсенала средств. Неограниченная свобода, порывающая со всем ценным в культурном непреходящем наследии, не имеет созидательного характера. Это - попытка отказа от абстрактного несостоявшегося гуманизма и вместе с тем разрыв с гуманизмом как принципом. Контркультура–протест, но не творческий, потому что она не переформулирует цели и ценности культуры, а упраздняет их, и конкретный человек остается в ней средством самоутверждения новых эгоцентричных мессий. Конструктивный исход из лабиринта "любви-ненависти" цивилизации и культуры - не в ней, и индикатором этого "бунта на коленях" стала ее успешная ассимиляция наличным обществом. 5. 1. Исходный пункт реальной гуманистической альтернативы - не только констатация вне - и антикультурного характера современной цивилизации, но и исчерпания творческого потенциала абстрактно-гуманистического принципа. Человечество объективно стоит перед фундаментальным выбором: или отказ от гуманизма вообще, как осевого способа жизнеустройства, или обновление гуманизма. Tercum поп datur - третьего не дано. Решение этой кардинальной дилеммы зависит от уникальности нашего времени, степени зрелости субъекта исхода из его противоречий, характера новых ценностей и смыслов и, наконец, тенденций их практической реализации.

5. 2. Уникальность нашей эпохи не может быть выявлена путем простой проекции на нее даже выверенных представлений о прежних переходных фазах социокультурной динамики. Современная эпоха - это не только новая, но и беспрецедентная глава в истории. Ее вектор пока проблематичен. Либо она будет последней главой в летописи человечества, либо драмой возрождения человека, его способности к разрешению гамлетовского вопроса "быть или не быть? " в новом качестве человеко-творчества. Будущее не предопределено, и последнее слово - за человеком.

5. 3. Такой человек, способный к обновлению гуманистического принципа и его реализации, не может быть и не является анонимным или новоявленным мессией. Он - субъект, который становится и развивается в недрах наличного культурно-цивилизационного комплекса, как структурно неявная, но реальная, совокупная и мощная социокультурная сила. Его приметы - неизбывная потребность в самоидентификации ("быть самим собой"), "открытие вселенной внутри себя", бытие не только в мире, но и мира в каждом из нас, и отсюда - возрождение великой максимы: "Человек человеку - цель". Такой поворот не лишен рецидивов индивидуализма, но его осевое направление - нераздельность судеб человека и человечества. "Если нет нас, нет и меня" (А. Камю). Новый человек - это не "страшно далекий от народа" интеллектуал, мнящий себя "солью земли", а творческая элита, которая рекрутируется из самых различных социальных слоев и видит смысл своей жизни в служении не абстрактным идеалам человечества, прогресса и свободы, а во имя конкретного, каждого человека. Свобода для него не самоцель, а средство преодоления антропоцентризма, разлада между человеком природой, человеком и человеком и утверждения своей творческой сущности как лада человека и природы, человека и человека. В таком контексте человек - мера вей вещей постольку, поскольку все вещи - мера человека, мера свободы каждого свобода "своего другого" и ответственность за него.

5. 4. Подлинный движитель такого человека - его пассионарность, однако, в отличие от фаустовского союза с дьяволом, она обращена во внешний мир в той мере, в какой преобразует внутренний мир человека, совершенствует его самого. Если обстоятельства так же творят людей, как люди творят обстоятельства, то такой баланс объективного и субъективного верен лишь, в конечном счете. На переломных этапах истории именно от опережающего развития человека, его ответственного и свободного выбора зависит практическое движение к такому обществу благодаря или вопреки обстоятельствам. Будущее - открыто, и действовать следует "здесь и сейчас"

Страницы: 1, 2, 3