Данный вид обязательств (долг “чести” и карточный долг) не предусмотрен на законодательном уровне. Ст.8 ГК РФ дает исчерпывающий перечень оснований возникновения гражданских прав и обязанностей, где видно, что данные псевдообязательства туда не входят. Получается, что с юридической точки зрения карточный долг и долг “чести” абсурдны, не правомерны и соответственно может возникнуть мнение, что корыстного мотива нет в данном преступлении и квалификация должна производиться по ч.1 ст. 105 УК РФ.

Но Уголовное право России основывается на принципе субъективного вменения и поэтому, здесь явно, на лицо корыстный мотив (избавление от материальных затрат). Но виновный допускает ошибку в объекте посягательства (думал, что должен потерпевшему, а по закону - нет), следовательно, в наличии фактическая ошибка, влияющая на квалификацию. Поэтому, исходя из теории уголовного права данное деяние должно квалифицироваться как покушение на убийство из корыстных побуждений (ст. 30 и п.”з” ч.2 ст.105 УК РФ).

Кроме вышеизложенного, убийство из корыстных побуждений необходимо отграничивать от убийств, совершаемых по другим мотивам. Ошибки при квалификации, как правило, допускаются в связи с тем, что корыстными признаются такие мотивы, которые имеют с ними только внешнее сходство.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР не обнаружила корыстных мотивов в действиях М., который во время игры в карты заподозрил партнера в обмане -- тот не поставил в банк проигранный им рубль. В результате возникла ссора, перешедшая в драку, в ходе которой потерпевший был убит. Судебная коллегия пришла к выводу, что убийство было совершено не вследствие того, что М. желал получить материальную выгоду, а по мотиву мести за то, что потерпевший, нарушивший "правила игры", обманул своего партнера. Обоснованность такого вывода не вызывает сомнений .

Неправильно относить к корыстному и убийство, совершенное в связи с невозвращением потерпевшим ранее взятого долга. Президиум Верховного суда РФ, например, признал неправильной квалификацию действий С., осужденного Краснодарским краевым судом по п."а" ст. 102 УК РСФСР. П. взял у С. деньги заимообразно. Спустя два месяца С., встретив П., напомнил ему о долге. В тот же день после распития спиртных напитков между ними на этой почве произошла ссора, а затем С. ударил потерпевшего ножом и убил его. Президиум переквалифицировал действия С. на ст. 103 УК, сославшись на то, что С., совершая убийство П., никакой материальной выгоды от этого не получил и не мог получить. Следовательно, корыстных мотивов в его действиях не было. Из обстоятельств дела видно, что С. совершил убийство на почве мести за неуплату долга .

В данном случае, совершив убийство, С. фактически лишил себя возможности получить долг с потерпевшего. Поэтому у суда не было оснований считать, что при убийстве он руководствовался корыстным мотивом.

По некоторым делам об убийстве встречаются попытки квалифицировать по п. "з" ст. 105 УК убийство жены, совершенное мужем, чтобы избавиться от нее.

А., проживая в г. Александрове Владимирской области, убил жену, желая избавиться от нее с тем, чтобы сожительствовать с другими женщинами. При рассмотрении дела суд признал, что А. совершил убийство из корыстных побуждений. Между тем мотив, которым руководствовался виновный, лишен корыстного характера. Совершая убийство в этой ситуации, он стремился извлечь для себя нематериальную выгоду -- получить свободу действий .

На практике возникает вопрос о квалификации действий лиц, совершивших убийство для того, чтобы удержать или сохранить имущество, уже принадлежавшее виновному. Президиум Верховного Суда РСФСР указал, что корыстные мотивы совершения убийства предполагают стремление к противоправному завладению имуществом или иными ценностями, находящимися во владении потерпевшего, либо желание лица получит материальную выгоду от совершения преступления иным путем.

Равным образом, как уже отмечалось в предыдущем параграфе, нельзя считать убийством из корыстных побуждений лишение жизни лица, совершившего кражу. Здесь виновный при убийстве также руководствуется желанием отомстить за похищение имущества и никакой выгоды в результате убийства не извлекает.

В литературе и среди некоторой части практических работников распространено мнение о том, что критерием правильности разрешения поставленного выше вопроса является способ убийства. При этом признается, что разбойное нападение, окончившееся убийством, может быть совершено только открыто, и потерпевший должен осознавать, что его убивают ради завладения имуществом, а убийство из корысти может быть совершено как открыто, так и незаметно для потерпевшего. Кроме того, указывается, что при разбое переход имущества происходит при совершении убийства и соединяется с ним по времени и месту, а при корыстном убийстве имущество переходит к виновному лишь в дальнейшем.

Анализ законодательства и практики показывает, что эти критерии не являются обязательными, а в ряде случаев вообще не имеют значения для правильной квалификации данного преступления. Это видно, например, из дела по обвинению К в убийстве Р. К, хорошо знавший Р., решил убить его и завладеть его деньгами, которые хранились дома. С этой целью К., подойдя сзади, нанес Р. несколько ударов топором по голове, от которых тот сразу же умер. Затем К. обыскал Р. взял ключи от его квартиры с тем, чтобы забрать деньги, но потом, испугавшись, отказался от своего намерения. Рязанский областной суд расценил действия К. лишь как корыстное убийство и оправдал его в разбойном нападении. В обоснование своего решения суд сослался на то, что, во-первых, нападение не было заметно потерпевшему и, во-вторых, К. после убийства добровольно отказался от завладения деньгами .

Однако эти доводы суда не основаны на законе. Действующий закон не содержит обязательного требования о том, чтобы нападение при разбое было открытым. Следовательно, квалификация действий К. не должна измениться от того, было ли "заметно" нападение потерпевшему. Тем более для квалификации преступления в таких случаях не имеет значения, сознавал ли потерпевший, с какой целью его убивают. Это трудно установить. Даже при наличии свидетелей, как правило, можно лишь строить предположения. Нельзя согласиться и с другим доводом суда по этому делу. Известно, что разбой признается оконченным в момент нападения с целью завладения чужим имуществом, независимо от того, завладеет ли нападавший каким-либо имуществом потерпевшего. Для оконченного состава корыстного убийства при любых обстоятельствах не имеет значения, получил ли виновный те блага, завладеть которыми он стремился, совершая преступление.

Нельзя признать самостоятельным критерием разграничения корыстного убийства без признаков разбоя и корыстного убийства, сопряженного с разбоем, нападение, поскольку оно, хотя и является признаком разбоя, не исключается и при корыстном убийстве без разбоя. Например, путем нападения может быть совершено убийство супруга с целью завладения в полной мере общим, совместно нажитым имуществом. Такое убийство не может быть квалифицировано по совокупности с разбоем. В то же время по совокупности этих преступлений должно квалифицироваться убийство путем нападения на родственника с целью завладения его имуществом Президиум Верховного суда РФ признал правильной квалификацию по п. "а" ст. 102 и ч. 2 ст. 146 УК РСФСР действий Ч., который двумя выстрелами убил своего отчима К, взял принадлежавшие ему 342 руб., а труп бросил в реку . В данном случае деньги не являлись общей собственностью. Из этого следует, что решающее значение для квалификации убийства и разбоя по совокупности имеет наличие факта похищения имущества, поскольку состав корыстного убийства не включает похищение имущества.

Кроме того, как уже было сказано, для признания убийства совершенным из корысти необходимо установить, что умысел на завладение имуществом возник у виновного до убийства. В тех случаях, когда такой умысел возник после совершения убийства, оно не может быть признано корыстным. Например, после убийства из ревности или мести виновный присваивает имущество потерпевшего. Его действия образуют убийство без квалифицирующих признаков, а завладение имуществом в этом случае является кражей, а не разбойным нападением.

Устанавливая дополнительную ответственность за убийство, сопряженное с другими преступлениями, законодатель в большей степени опирается не на существующие правила квалификации, а скорее на необходимость усиления ответственности за данное преступление. Такой подход к решению поднимаемой проблемы является традиционным, прежде всего, для советского уголовного законодательства. Действующий УК в этой области стал его преемником, принципиально не изменив подхода к ее решению. Стремление законодательным путем увеличить объем ответственности виновного лица за счет дополнительной квалификации по инерции сохраняется и сегодня. Между тем решение проблемы усиления ответственности за совершение определенной категории преступлений подобным путем приводит лишь к появлению дополнительных сложностей в квалификации и совершенно необъяснимо с позиции дифференциации уголовной ответственности.

Вопрос о квалификации убийства, сопряженного с другими преступлениями, безусловно, полемичен. Как представляется, его однозначное решение при существующей конструкции ст. 105 УК просто невозможно. Точно так же как невозможно такое решение и в аналогичных случаях использования в УК законодательно учтенной идеальной совокупности. Практически в каждом из случаев формулирования квалифицированных и особо квалифицированных составов по типу "сопряженности" с другими преступлениями возникают вопросы о необходимости дополнительной квалификации. Проблема конкуренции уголовно-правовых норм, бесспорно имеющая большое как теоретическое, так и практическое значение, в данном случае является искусственно созданной самим же законодателем. Происходит подобное как раз за счет усложнения конструкции ст. 105 УК РФ, посредством включения в ее вторую часть признаков, которые не вытекают из содержания основного состава.

Представляется, что в рассматриваемом случае сохранился лишь ранее существовавший подход к квалификации подобных преступлений. Осталось двойное вменение при отсутствии реального ужесточения ответственности. В то же время сам по себе факт усложнения процесса квалификации, ужесточения его правил еще не свидетельствует об однозначном усилении ответственности. Как бы то ни было, ответственность лица, совершившего преступление, напрямую зависит не от количества составов, которые ему вменяются, даже если это вменение и является двойным, а от конкретных размеров наказаний и правил их назначения. Соответственно, исключив из квалифицированных составов признаки, связанные с совершением других преступлений, при этом, изменив правила назначения наказания, можно добиться того же эффекта. Итоговое наказание останется тем же, в то же время процесс квалификации будет существенным образом упрощен.

Таким образом, мы рассмотрели вопросы квалификации убийства из корыстных побуждений и отграничения данного состава от других видов убийства.

Умение правильно и быстро квалифицировать преступления, то есть осуществлять выбор уголовно-правовой нормы, точно отражающей фактические обстоятельства содеянного, позволяет: отграничить преступное от непреступного; дать правовую оценку содеянного, соответствующую закону; определить те фактические обстоятельства в которых воплощены признаки состава преступления и которые необходимо доказать в порядке, предусмотренном уголовно-правовым законодательством; гарантировать соблюдение закона в заключении следователей и определении судей; обеспечить реализацию задач уголовного права и процесса в правоприменительной деятельности.

Заключение

На сегодняшний день в России каждый час в среднем совершается 5-6 убийств, 15 лет назад было только одно. Сегодня уже можно сказать, что убийства составляют “сердцевину” преступности, наиболее устойчивую ее часть. Они занимают ведущее место в системе криминального насилия и объективнее всего характеризуют состояние преступности, чем остальные деяния.

Мы проанализировали динамику развития убийств в целом и корыстных убийств в частности. На протяжении последних 15-20 лет активно усиливается тенденция проявления корысти при убийствах. В начале 80-х годов в числе квалифицированных убийств доля деяний, совершаемых из корыстных побуждений, составляла 17%, а в конце 90-х годов этот показатель вырос до 40%. Корысть и корыстное начало в той или иной мере проявляют себя при совершении 80% умышленных убийств. Здесь можно заметить связь с коррупцией, организованной преступностью и “заказными” убийствами. Причем не только убийства, но и причинения тяжкого вреда здоровью все чаще стали совершаться в целях обогащения. Число этих преступлений не только возросло, они, как и убийства, стали более жестокими и опасными. Так или иначе, в последние 5-10 лет отмечается сближение корысти и насилия в преступлениях против личности .

В настоящей работе мы провели уголовно - правовой анализ одной из самых распространенных на сегодняшний день статьи 105 ч.2 п. «з» УК РФ «Убийство из корыстных побуждений или по найму, а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом». Раскрыли понятие убийства и охарактеризовали его основные признаки. Рассмотрели основные элементы объективных и субъективных признаков состава убийства. Проанализировали объект, объективную сторону, субъект и субъективную сторону преступления, предусмотренного п. «з» ч.2 ст. 105 УК. Охарактеризовали виды убийства из корыстных побуждений. Раскрыть особенности квалификации данной статьи, отграничив рассматриваемый состав от смежных составов преступлений. Затронули вопросы квалификации убийства, сопряженного с иными преступлениями.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10