Во-первых, исследование Монтескьё "О духе законов" ни в коем случае нельзя назвать сугубо научно теоретическим или философским. Его цель - воздействовать на практическое изменение государственного устройства Франции, а по замыслу автора это следовало бы сделать для всех государств Европы и даже всего мира. То, что реальная ситуация в Европе для этого вполне созрела, показывает история публикации этого труда. Книга практически сразу же была включена в "Индекс запрещенных книг", но, не смотря на это, на протяжении первых же 2-х лет выдержала двадцать два издания и была переведена почти на все европейские языки! Этот парадокс многое говорит не только о теоретической значимости, но и о практической актуальности идей Монтескьё, высказанных в книге. Запрет на нее был продиктован старым феодальным правительством, почувствовавшим в новых идеях угрозу своему существованию. Но реальные средства регулирования не только общественной, а во многом и всей государственной жизни уже находились в руках народившейся буржуазии. И она немедленно продемонстрировала это, во множестве переиздав книгу, посвященную отстаиванию именно ее интересов! А перевод книги на все европейские языки показал, что готовы к государственному переходу от феодального к буржуазному строю не только такие "тузы" промышленного развития, как Англия и Франция, но практически большинство стран Европы.

Для теории государства и права, как и для социологии этот факт интересен и с чисто теоретической точки зрения. До сих пор продолжаются теоретические споры о том, имеют ли такие теории и науки свой объективный предмет (референт) во внешнем мире, либо это не более чем субъективные обобщения реальных и совершенно различных историй конкретных государств. Например два известнейших социолога к. XIХ - н. ХХ вв. Э. Дюркгейм (1858 - 1917, французский социолог-позитивист, основатель французской социологической школы) и М. Вебер (1864 - 1920, немецкий социолог, историк, экономист и юрист) отстаивали прямо противоположные точки зрения на этот вопрос. Дюркгейм считал, что все такие представления о "коллективных субъектах" являются теоретической фикцией и должны обозначаться не иначе как с большой буквы: Государство, Право, Общество и т.д. А в реальном материальном мире существует индивидуальная деятельность людей, всяческий раз различная во времени и пространстве [10].

Вебер [11], напротив, полагал что за этими обобщающими понятиями стоит своя особая объективная реальность, поскольку в реальном мире действуют не индивидуумы, а именно коллективы, столь же реально "несущие" в себе и своей деятельности то, чего ни в одном из них, взятых по отдельности, не содержится.

История учения Монтескьё явно свидетельствует в пользу мнения Вебера. Если бы государство было только фикцией, то вряд ли теоретический труд Монтескьё, прямо обращенный на государство (т.е. на "фикцию" по мнению Дюркгейма) смог бы практически "мгновенно" в историческом масштабе времени подействовать на реальное изменение типа государственного устройства Франции, а вслед за тем и других государств Европы.

Во-вторых, для практической реализации своей цели - становления государства не только иной политической формы организации, но и исторически нового типа - буржуазного - Монтескьё избрал именно теоретический путь. Для создания такой теории государства помимо теории разделения ветвей власти он использовал еще по меньшей мере две теоретические концепции. Первая - это концепция "естественного закона" или "естественной свободы" и связанного с ними "естественного права". Вторая - это теория "географического детерминизма" [12; ст. "Географическое направление"], согласно которой географическая среда и климат являются основной причиной различия форм государственного устройства.

Довольно легко понять причины, обратившие взор Монтескьё в сторону именно этих концепций. Для реализации прагматических целей своей теории государства и права Монтескьё было необходимо не только обосновать вводимые им новые представления об устройстве государства ссылкой на "естественное право", но и решительно изменить представление в умах людей о сути естественного права! Дело в том, что ссылкой на естественное право обосновывались практически все теории государства и общества еще с древнейших времен. На него ссылались Платон и Аристотель, но на него же ссылались и все другие "теоретики" государства. В частности, все западные теологические теории христианского государства базировались на утверждении, что Бог создал Природу, а самого Человека наградил способностью познавать законы предустановленной гармонии природы и организовывать свою материальную и общественную (социальную) жизнь на основе этих, т.е. именно естественных законов. Именно на это ссылался в своей реформаторской деятельности Фома Аквинский, Фома Аквинат (Thomas Aquinas) (1225-1274), средневековый философ и теолог, систематизатор ортодоксальной схоластики, основатель томизма; монах-доминиканец (с 1244). С 1257 доктор Парижского университета. Читал лекции в Париже, Кельне, Риме и Неаполе. В 1323 причислен к лику святых католической церкви, в 1567 признан пятым «учителем церкви». "естественное право" которого полностью сочеталось с божественным, как и с богоданным правом короля (монарха) управлять своими подданными по собственному представлению и на собственное усмотрение, будучи ограниченным только божественным (т.е. церковным) правом.

Ни Локка, ни тем более Монтескьё такая трактовка "естественного права", конечно, не устраивала. Но она слишком прочно засела в головах практически всех западноевропейцев того времени. Если Локк постарался значительно "трансформировать" это понятие, практически уже не ссылаясь на предустановленную гармонию мира, а заменяя это понятие понятием "законы природы", то Монтескьё даже эта "коррекция" понятия уже не устраивала. Локк дополнил теорию "естественного права" теорией tabula rasa ("чистой доски"), согласно которой человек рождается с мозгом, совершенно свободным от каких-либо априорных способностей к мышлению и рациональному познанию, а все последующие знания формирует только посредством чувственного восприятия мира. Эту теорию довольно содержательно критиковал Лейбниц Лейбниц (Leibniz) Готфрид Вильгельм (1646-1716), немецкий философ, математик, физик и изобретатель, юрист, историк, языковед. Полезно знать, что, что Петр I, задумывая свою реформу государственного устройства России, пять раз встречался с Лейбницем [14], зачислив его в "тайные советники". - вечный оппонент философских работ Локка [13].

Монтескьё, а вслед за ним и другие французские философы века Просвещения существенно упростили (если не сказать - примитизировали) локковскую теорию "естественного права". И это понятно: основное внимание они обращали не столько на логико-теоретические и философские проблемы, сколько на то, чтобы повлиять на умы максимально широкой аудитории людей. В результате в "Энциклопедии" Дидро и Даламбера, в редакцию которой входил и Монтескьё, они дали такое определение: «Естественная свобода - это право, которое природа дает всем людям распоряжаться своей личностью и своим имуществом так, как они считают наиболее подходящим для их счастья, ограничивая себя пределами законов природы и не злоупотребляя этим правом во вред другим людям» [15; Статья "Естественная свобода (естественное право)"].

Чисто теоретически это звучит довольно "гладко", но практическая реализация этого принципа немедленно делает его спорным и конфликтным. Это становится ясным уже из следующей фразы "Энциклопедии": «Таким образом, естественные законы суть правило и мера этой свободы, потому что хотя люди в первобытном состоянии независимы друг от друга, все они находятся в зависимости от естественных законов, в соответствии с которыми они должны управлять своими действиями» [15; Статья "Естественная свобода (естественное право)"].

Но люди в первобытном состоянии были, напротив, ни только не свободны, а и наиболее сильно зависимы от "коллектива" (рода, племени)! Человек (Homo sapiens) исходно являлся существом стадным, ибо в одиночку ни защищаться от естественных врагов, ни добывать пищу в достаточном количестве, чтобы обеспечить не только себя, но и свое потомство, он не мог. И в коллективном ("стадном") состоянии он должен был подчиняться не только и не столько своим индивидуальным, но, прежде всего, общим (племенным) интересам. А это непременно означает, что человек как индивидуум и личность постепенно "вычленялся" из племени "индивидуализируя" свои личные свободы и имущество, а не наоборот! И, будучи хоть в какой-то мере реалистом, нельзя не признать, что вопрос о том, сколько прав каждый член коллектива (рода, племени) должен уступить этому коллективу, вовсе не личный вопрос каждого. В этом смысле античные мыслители, например Аристотель, гораздо содержательнее рассматривали вопросы "естественного права", указывая, что люди от природы рождаются с разными качествами, умственными и физическими возможностями и рождаются именно в коллективе (от семьи до племени и государства), а потому в силу различного "количества" и "качества" своих возможностей имеют и различные доли личной свободы по отношению к обществу. Причем количество "уступаемых" (или наоборот, "оставшихся у них") прав и свобод диктуется именно обществом, а не личными пожеланиями. Короче говоря, согласно античным мыслителям человек исходно "существо общественное", коллективное. Он рождается и существует только в обществе (в семье, роду, племени, государстве), которое в этом смысле является первичным, а вот индивидуальная свобода людей - как раз вторична! Изгнание из племени, т.е. по мысли Монтескьё предоставление полной личной свободы до сих пор является тягчайшим наказанием, равносильным смерти в аборигенных племенах, живущих в отрыве от цивилизации.

Столь же полемически заостренной была и другая посылка теории государства и права Монтескьё, получившая позднее название "географический детерминизм" ("географическое направление") в государственно-правовой и социологической науке [1, 5, 12]. Однако именно Монтескьё следует считать "отцом" данной концепции, поскольку только у него она приобрела концептуальную значимость для всей теории государства и права. С логико-теоретической точки зрения эта концепция является необходимым дополнением концепции "естественного закона и права", поскольку помогает логически необходимым образом объяснить многообразие конкретных форм государственности в мире. "Одно на всех" естественное право необходимым образом дает многообразие государственных устройств, норм и обычаев, встречающихся у разных народов, только в случае "прибавления" к нему многообразия природно-климатических и географических условий, влияющих на вкусы, характеры и предпочтения людей.

Но та же прагматическая задача (сделать идею организации государства не "богоданной", а творимой самими людьми понятной для максимально большого числа людей с разным уровнем культуры, образования и практического знания) заставляет автора сильно "примитизировать" и излишне однозначно детерминировать различие форм государственности их географическим расположением. К сожалению, иногда автор не только грешит при этом против исторической справедливости, но нередко прибегает просто к неверным и даже нелепым сентенциям.

Им утверждается, например, что «Индийцы от природы лишены мужества» [9; гл.3, кн. 14] или о неграх: «Нельзя себе, представить, чтобы бог - существо очень мудрое - вложил душу, и при том хорошую, в совсем черное тело», «Что негры лишены здравого смысла, доказывается тем, что они предпочитают ожерелья из стеклышек золоту, которое в таком великом почете у народов просвещенных» [9; гл.5, кн. 15]. Но с другой стороны, сама идея (принцип) географического детерминизма, согласно которому географическая среда и климат являются важным фактором, влияющим на различие форм государственного устройства, выдвинутый Монтескьё, до сих пор находит своих сторонников. Впрочем, и противников тоже.

4. Предварительный итог анализа по работе

Предварительный итог сформулируем в виде трех пунктов.

1. Следует сказать, что Шарлю Луи де Секонда, барону де Ла Бред и де Монтескьё удалось найти чрезвычайно удачное теоретическое решение вопроса о создании устойчивого государства с многослойным (многоклассовым) обществом. Суть этого решения заключалась в идее разделения властей с гарантом действенности этого разделения в виде полной независимости судебной власти от исполнительной и законодательной. Свидетельством "долгожительства" этой теоретической концепции является, в частности, и то, что современная Конституция РФ в первых же статьях констатирует, что наше государство «правовое с разделением власти на: законодательную, исполнительную и судебную» [2].

2. Второй плодотворной теоретической идеей создания государства нового типа - буржуазного является идея Локка о создании политических партий, представляющих определенные слои (классы) населения прежде всего в целях обеспечения выборных кампаний по представительству в законодательные органы страны.

При всех трансформациях эта идея также дожила до нашего времени и является неотъемлемым атрибутом любого демократического государства. Правда, с одной стороны, в настоящее время локковские представления о роли партии как представителя интересов какого-то одного класса стали гораздо более расплывчатыми. Это связано прежде всего с сильно усложнившейся стратификацией общества государств века техногенной цивилизации. Но с другой стороны, организующая роль партий на выборах всех уровней от муниципальных до парламентских, от выборов мэров до выборов президентов, значительно выросла. Назвать современные партии "классовыми" было бы сильной натяжкой. В большинстве это партии по политическим интересам и политико-ценностным представлениям, но в определенной мере это и партии "классового" типа тоже. При условии, что под классом следует понимать скорее "слои", "страты" общества, нежели классы в марксистско-ленинском смысле слова. Суть не в том, верно или не верно это определение. Суть в значительном отличии общества века развернутой техногенной цивилизации человечества от ХIХ или даже первой половины ХХ века. В силу значительной стратификации общества именно относительно "мелкие" его слои теперь гораздо больше нуждаются в партийном представительстве своих интересов при выборах в различные ветви власти.

Страницы: 1, 2, 3