Наряду с постоянными поселениями на Руси развивались подвижные общины: вольная артель и военная община казаков. Подчеркивая принципиальное различие подобных форм собственности в жизни западного и российского обществ, А.И. Герцен пишет: «Артель -- лучшее доказательство того естественного, безотчетного сочувствия славян с социализмом, о котором мы столько раз говорили. Артель вовсе не похожа на германский цех, она не ищет ни монополии, ни исключительных прав, она не для того собирается, чтоб мешать другим, она устроена для себя, а не против кого-либо. Артель - соединение вольных людей одного мастерства на общий прибыток общими силами».

Община русских славян значительно отличалась от общин германских племен. В ней не было строгого культа предков; она не была связана прочными религиозными узами с какой-либо территорией; состав её был гораздо однороднее. Эти черты равенства и вольности она приобрела ввиду слабости завоевательного начала и торговли. Общины на Западе распались на довольно раннем этапе истории. Там выделилось сословие сельских собственников, которые отличались скупостью и необщительностью. Деревенские мещане-собственники жили в домах-хуторах в окружении полей-лоскутов, отгородившись от соседей. В России же, где не было раздробления полей в частную собственность, напротив, крестьянин всегда жил «на миру», сообразно с деревенским самоуправлением. «Германская община пала, встретившись с двумя социальными идеями, совершенно противоположными общинной жизни: феодализмом и римским правом», - пишет Герцен.

Согласно Н.Н. Алексееву, «римский правовой индивидуализм заложил основу тому воззрению, что в собственности дело идет о воле и силе единоличного человека по отношению к подлежащей его господству вещи. Римлянам было чуждо представление о собственности, установленной волей богов или силами общественных связей. Римлянин сам был установителем собственности, собственностью было для него то, что захватил силой человек». Итак, по мнению мыслителя, западный мир утратил свое общинное устройство в связи с идеей права.

Г.В. Плеханов, рассуждая о разрушении западноевропейской общины, отмечает, что «на место общинного принципа с его правом на землю каждого гражданина стал сначала тот феодальный принцип, что право на землю дается только рождением, затем буржуазный принцип, что землей может владеть всякий, кто в состоянии заплатить за неё деньги. Самый серьезный кризис западноевропейские общества пережили именно тогда, когда разрушение общины видоизменило тип земельных отношений в народе». Исторически сложилось, что западное общество культивировало независимость личности. В таких условиях общинный уклад был обречен. Англосаксонские народы освободили личность, отрицая общественное начало, обособив человека. В ситуации культа индивидуальности собственность не может быть ничем иным как проявлением свободы воли: владеть, пользоваться и распоряжаться.

Наряду с общинной в некоторых странах развивалась такая форма общественной собственности, как монастырская собственность. В книге В.Б. Кобрина «Власть и собственность в средневековой России» осуществляется документальный экскурс в историю возникновения монастырской собственности. Автор, основываясь на дошедших до нас актах о сделках между монастырями и светскими землевладельцами, пишет: «До второй половины XIV в. монастыри Северо-Восточной Руси не были крупными земельными собственниками. Они жили не по «общежительному», а по «келиотскому» уставу. Монастырь состоял из нескольких обособленных келий, монахи сходились лишь для молитвы, еда же и хозяйство у каждого были свои. Во второй половине XIV в. знаменитый основатель Троице-Сергиева монастыря Сергей Радонежский провел реформу монастырской жизни: монастыри стали общинами с коллективной собственностью».

Эпоха феодализма на Западе, предшествовавшая капиталистической формации, была построена на широком признании института частной собственности. При этом феодальное общество признавало целый ряд различных субъектов собственности, преимущественно земельной, права которых были различны. Н.Н. Алексеев пишет, что «такими субъектами считали народ, короля, феодальных сеньоров и, наконец, самих владельцев земли». Право господства (составляющее содержание собственности) было разделено между несколькими субъектами -- членами постепенно возвышающейся феодальной иерархии. Как отмечает Н.Н. Алексеев: «Верховный собственник был одновременно землевладельцем-коммерсантом и носителем публичной власти. Таким образом, в феодальном обществе были смешаны функции частные и публичные, право господской власти не отличалось от прав власти, построенной на началах общественного служения». Исследователь также приводит отличие собственности от права публичной власти, принадлежащей государству: «Собственность, говорили они, есть право полного распоряжения материальными вещами, публичная же власть есть право распоряжения лицами».

Феодальный строй не развился в России в том качестве, как он развился в Западной Европе. Феодальная сословная структура представляла собой ассоциацию, направленную против порабощенного, производящего класса. Отношения господства и подчинения становятся существенным моментом присвоения. При этом непосредственный производитель не отделен от орудий производства, а низведен к ним.

Несомненно, частная собственность получила свое наиболее полное воплощение в период капитализма. Как заметил В.Л. Иноземцев: «Триумф частной собственности пришел с расцветом буржуазного общества». Частная хозяйственная активность четко отделилась от сферы компетенции государства, а «право собственности на большинство средств производства не могло быть реализовано вне рамок экономического взаимодействия с собственниками рабочей силы».

Развитие частной собственности происходит, подчиняясь интересам и потребностям господствующих классов. Н.Г. Чернышевский осмысливал ситуацию развертывания частной собственности как «борьбу производителей между собою за сбыт товара, борьбу работников между собою за получение работы, борьбу фабриканта с работником за размер платы, борьбу бедняка против машины, отнимающей у него прежнюю работу и прежний кусок хлеба; эта война называется конкуренциею». Писатель и философ определяет такую конкуренцию не как прогресс, а как неизбежную реализацию природной сущности частной собственности: «У кого больше капитала, тот богатеет, а все другие разоряются: из самой свободы возникает монополия миллионеров, порабощающих себе все; выгода каждого противоположна выгоде других людей и каждый род занятий враждебен другому. Рынки завалены товарами, не находящими сбыта...».

Капиталистическая частная собственность довела до крайности процесс отчуждения рабочей силы от условий труда. Целью её производства было уже не столько производство товара для товарообмена, сколько - получение прибыли путем эксплуатации живого труда и присвоения прибавочной стоимости. На этом этапе мелкая и средняя частная собственность зачастую перерастала в крупную и очень крупную.

Хотя экономическая система, опирающаяся на частную собственность, не была застрахована от экономических кризисов, депрессий и т.п., тем не менее, данная форма собственности через многообразие, присущих ей форм, доказала свою жизнеспособность. Кроме негативных сторон, на которые указывают многие исследователи, она обладает и рядом достоинств, позволяющих ей развертываться в адекватной ей системе общественных отношений. Например, как пишет Ю.А. Замошкин: «Частная собственность, связанная с наемным трудом, - не монополистическая и не угрожающая стать монополистической обладает своими, именно ей присущими, преимуществами. Владельцы этой собственности могут с высокой степенью свободы и весьма быстро перемещать средства туда, где сложится наибольший спрос, где возникнет нехватка капитала, ресурсов, трудовых усилий». При этом автор прямо указывает, что данные преимущества частной собственности, в первую очередь, служат самому собственнику в деле воплощения его воли: «Они могут в максимальной степени реализовать свободу воли, выбора - и потому очень гибко и в кратчайшие сроки реагировать на динамику потребностей рынка».

Л.Г. Глинчикова считает, что отношения капитала развились до такого уровня, что «преодолели юридическую форму частной собственности и вышли на уровень акционерной и государственной собственности (оставаясь капиталистическими по сути)». На наш взгляд, есть основания полагать, что собственность акционерных обществ реализуется в зависимости от типа общества либо как характеристика осуществления свободы воли, либо как определенное социальное отношение, и является частной или общественной собственностью. Например, в качестве общественной формы собственности акционерную форму собственности показал Николай Гаврилович Чернышевский. Он пишет о развитии общественной собственности в современной ему действительности следующим образом: «В сфере громадных предприятий стала все сильнее и сильнее выступать тенденция, противоположная безграничному праву частной собственности (укажем развитие этой тенденции по двум направлениям, известным каждому: акционерные общества захватывают все больше и больше места в промышленной деятельности; когда частная собственность мешает осуществлению громадных предприятий, замышляемых акционерными обществами, закон устраняет её с их пути посредством экспроприации, которая все больше и больше входит в законное правило и при столкновениях государственной деятельности с частною собственностью...».

В России, традиционно аграрной стране, капитализм не получил такого повсеместного распространения, как в Европе и Америке. В то же время в России большое распространение получило кооперативное движение. О развитии в России таких кооперативных объединений, как потребительные общества и кредитные товарищества, писали видные экономисты М.И. Туган-Барановский и А.В. Чаянов. Последний определяет кооперацию как вид ведения хозяйства, имеющего социальное движение, постоянно развивающегося, переходящего из одной фазы в другую, живущего в различных правовых и экономических условиях и образующего свои организационные формы. Исследуя экономические процессы, оказывающие влияние на жизнь крестьянских хозяйств, А.В. Чаянов указывает, что «мы не можем в нашем экономическом мышлении пользоваться исключительно только категориями капиталистического строя уже по одному тому, что огромная область народного хозяйства, в виде сельскохозяйственного производства, построена в большей своей части не на капиталистических началах, а на началах трудового семейного хозяйства, которому свойственны иные мотивы хозяйственной деятельности и даже иное понимание выгодности». Выводы исследователя строятся на изначальном понимании различия способов производства в двух обществах. Он обращает внимание на то, что российскому обществу присущи иные, отличные от западного общества, основы хозяйствования.

Автор широко известного труда по анализу социалистических форм коллективной собственности М.И. Туган-Барановский характеризует кооперативные товарищества как не только жизнеспособные, но и успешные, быстрорастущие хозяйства, которые являются почти беспримерными в хозяйственной истории общества.

Подчеркивая общественную природу таких объединений, Туган-Барановский пишет о «доброй воле вступать в состав членов» потребительного общества или кредитного товарищества, а также о том, что «никто не препятствует каждому члену выходить из этих организаций». Рассуждая о развитии такой формы общественной собственности, мыслитель полагал, что почти все виды современных ему кооперативов найдут себе место и в социалистической общине будущего, с тем, однако, различием, что «они по необходимости примут характер трудовых кооперативов и, соответственно этому, должны будут существенно измениться в своей внутренней структуре».

Ученый говорит об изменении структуры кооператива, однако, не сомневается в неизменности природы общественной собственности, принципов, на которых она зиждется, а именно коллективизма и социальной направленности. Развитие многообразия форм общественной собственности он видит в таких проявлениях хозяйственного устройства, как «трудовая кооперация в области промышленности», «производительные ассоциации», а в области сельского хозяйства «трудовые общины, с весьма сложным внутренним кооперативным строем».

Пришедший на смену зачаточному капиталистическому строю в России социализм также обладал многообразием форм общественной собственности. В статье 11 Конституции государственная собственность характеризуется как основная форма социалистической собственности - общее достояние советского народа. Формулировка статьи 11 открывает простор для разработки нового понимания общенародной собственности, поскольку термин «исключительная собственность» применен в этой статье лишь в отношении собственности государства на землю, её недра, воды, леса, а не в отношении средств производства в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве, имуществе предприятий.

Страницы: 1, 2, 3