Реферат: Изучение элементов сознания у животных

МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

ВОЛГОГРАДСКОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО

Кафедра математических и естественно-научных дисциплин

Контрольная работа

по дисциплине:

«Зоопсихология»

на тему:

«Изучение элементов сознания у животных»

Выполнила: студентка

группы П4-04

Гольмакова Т. В.

Волгоград 2005

Содержание

1. Учение о высшей нервной деятельности и проблема мышления животных

2. Изучение проблемы сознания у животных

Список использованной литературы

Установленные Павловым и его школой закономерности высшей нервной

деятельности, лежащие в основе поведения человека и животных, явились

крупнейшим событием в изучении физиологии нервной системы в первой половине

ХХ в.

Широко распространено мнение о том, что И. П. Павлов отрицательно относился к

гипотезе о наличии у животных более сложных форм высшей нервной деятельности,

чем условный рефлекс. Действительно, в процессе работы на собаках, он не

допускал ни малейшей мысли о том, что в поведении этих животных в

экспериментальной камере могут присутствовать какие-либо элементы помимо

безусловных и условных рефлексов. Так, например, известно, что он даже

штрафовал своих сотрудников за высказывания типа: " собака подумала" или

"собака решила". Первая реакция И.П. Павлова на работы В. Келера и Р. Йеркса о

способности шимпанзе к "инсайту" как проявлению разумного решения была резко

отрицательной. Он обвинил этих авторов "...во вредной. тенденции отступления от

истины", и это его высказывание до сих пор периодически цитируется многими

авторами. Позднее он писал: "Келеру... нужно было доказать, что обезьяны

разумны и приближаются по разумности к человеку, - не то что собаки", тогда как

поведение шимпанзе есть не что иное, как "...ряд ассоциаций, которые частью уже

получены в прошлом, частью на ваших глазах сейчас образуются и получаются"

[1]

Чтобы опровергнуть выводы В. Келера и доказать, что в поведении даже высших

обезьян нет ничего, выходящего за рамки условнорефлекторных механизмов,

Павлов приступил к собственным экспериментам. Так, в 1933 г. в его

лаборатории появились шимпанзе Роза и Рафаэль. Сотрудники лаборатории П.К.

Денисов, а позднее Э.Г. Вацуро и М.П. Штодин, работая с этими животными,

сначала повторили опыты В. Келера, а затем провели и собственные оригинальные

исследования. Результаты этих экспериментов оказались достаточно неожиданными

для И.П. Павлова, сильно расширили его представления о поведении

человекообразных обезьян и позволили ему сделать выводы о возможности наличии

у животных более высокого уровня интегративной деятельности мозга, чем

условный рефлекс.

Разбирая опыты с Рафаэлем на лабораторном семинаре (вошедшем в историю науки

под названием Павловских Сред), Павлов отмечал способность этой обезьяны

оперировать "массой свойств и отношений между явлениями". Он считал, что в

этих опытах можно наблюдать "...случаи образования знания, улавливания

нормальной связи вещей", и называл это "зачатками конкретного мышления,

которым мы орудуем" (Павлов И.П. Павловские среды. М.; Л., 1949. С. 17.

Заседание 13.11.1935). Необходимо обратить внимание на то, что Павлов не

отождествлял эти "зачатки конкретного мышления" с условными рефлексами: "А

когда обезьяна строит вышку, чтобы достать плод, это условным рефлексом не

назовешь..." Анализируя поведение обезьян, Павлов отмечал, что "...когда

обезьяна пробует и то, и другое, это и есть мышление в действии, которое вы

видите собственными глазами" (Там же. С. 430).

Однако, к большому сожалению, большая часть учеников И. П. Павлова не оценила

и не поддержала тех радикальных изменений, которым подверглись на основе

проведенных опытов взгляды их учителя. Более того, было приложено немало сил,

чтобы представить самые сложные формы поведения антропоидов всего лишь цепями

и сочетаниями условных рефлексов. Даже уже в 70-е гг. ХХ столетия попытки Л.

В. Крушинского привлечь внимание научной общественности к этой стороне

павловского наследия не вызвали должного понимания у представителей данной

школы.

После смерти И.П. Павлова, последовавшей в 1936 г., работы на

человекообразных обезьянах продолжились под руководством Л.А. Орбели, одного

из наиболее выдающихся его учеников. Однако настоящее развитие идеи И.П.

Павлова о "зачатках конкретного мышления" у животных получили лишь во второй

половине XX в. в работах ученика Л.А. Орбели, ленинградского физиолога Л. А.

Фирсова, а также в работах Л. В. Крушинского в МГУ.

2. Изучение проблемы сознания у животных

Начиная с самых ранних этапов развития науки о поведении, многие ученые с

уверенностью говорили о наличии у животных элементов разума. Как уже

упоминалось, первоначально понятие "разум" использовали главным образом как

альтернативу понятию "инстинкт". Им обозначали любые индивидуальные формы

приспособительного поведения, в подавляющем большинстве случаев связанные с

обучением.

В четкой форме предположение о наличии у животных зачатков разума впервые

высказал Ч. Дарвин, считавший, что, наряду с инстинктами и ассоциациями, они

обладают и "способностью к рассуждению". Обсуждая этот вопрос в

"Происхождении человека", он подчеркивал, что "разница между психикой

человека и высших животных, как бы она ни была велика, это, конечно, разница

в степени, а не в качестве".

Гипотеза о наличии у животных элементов мышления имела для Дарвина

принципиальное значение, в связи с решением вопроса о происхождении человека.

Однако с момента своего появления она вызывала серьезные возражения и до сих

пор не получила окончательного признания у физиологов и психологов, и, в

особенности, у философов. Одна из причин этого - опасение быть обвиненными в

антропоморфизме, другая причина - догматическая убежденность в уникальности

высших психических функций человека. В связи с этим исследования проблемы

мышления животных всегда были не столь многочисленными, как анализ других

форм поведения.

Весьма определенно по вопросу эволюции поведения и рассудочной деятельности

животных и человека высказался А.Н. Северцов в своей книге "Эволюция и психика"

(1922). Его основное положение сводится к тому, что у животных помимо

инстинктов и простых условных рефлексов существует тип поведения, который может

быть охарактеризован как разумный. Северцов считал, что данный тип поведения

прогрессивно развивается в эволюционном ряду и является важнейшим фактором

эволюционного процесса[2].

В начале ХХ в. Э. Торндайк, считавший способность к обучению показателем

интеллекта, разработал свой знаменитый "метод проблемных ящиков". Идея этого

метода была подсказана ему Ллойдом-Морганом, который видел, как его собака

открывала задвижку калитки, и расценил это как проявление интеллекта.

Наблюдая за решением подобных задач в условиях эксперимента, Торндайк пришел

к выводу, что интеллект животных позволяет им действовать только путем проб и

ошибок и постепенно обучаться правильной реакции, поэтому в его монографии

"Animal intelligence" (1911) говорилось только об этой стороне интеллекта

животных, но не о собственно зачатках мышления. Тем не менее это было первое

систематическое экспериментальное исследование высших психических функций

животных в контролируемых лабораторных условиях.

На основе экспериментов по обучению крыс в разных типах лабиринтов

американский психолог Э. Толмен (1886-1959) пришел к выводу, что схема

бихевиористов "стимул-реакция" оказывается недостаточной для описания

поведения в целом, поскольку она сводит все его многообразие к совокупности

элементарных ответов на стимулы. Для объяснения результатов своих

экспериментов он выдвинул представление о том, что, находясь в лабиринте,

животное обучается выявлять смысловые связи между элементами среды, которые

он называл стимулами. Так, в разных типах экспериментов по обучению крыс

Толмен показал, что животные усваивают информацию об общих характеристиках

экспериментальной камеры или лабиринта, хотя сначала это никак не сказывается

на поведении. В процессе обучения животное приобретает знания (соgnition) обо

всех деталях ситуации, сохраняет их в форме внутренних представлений и может

использовать в нужные моменты. У животного формируется некая "когнитивная

карта", или "мысленный план", всех характеристик лабиринта, а затем по нему

оно строит свое поведение. "Мысленный план" может создаваться и в отсутствие

подкрепления.

Придерживаясь в целом бихевиористской схемы "стимул-реакция" для объяснения

результатов своих опытов, Э. Толмен пришел к выводу, что связи между стимулами

и поведенческими реакциями являются не прямыми, а опосредованными. Их изменяют,

модифицируют так называемые "промежуточные переменные", которые "вклиниваются"

между стимулом и ответной реакцией, определяя характер ее течения. Среди

промежуточных переменных большое место занимают психологические явления,

например такие, как мотивация и формирование мысленных представлений

[3].

Данная концепция основывается на признании целенаправленности в поведении

животного. Толмен выдвинул предположение о том, что животное учится выявлять,

"что ведет к чему", причем то, что оно усваивает, может и не обнаруживаться

внешне, в виде какой-либо деятельности ("реакции"), но хранится в памяти в

форме представлений или образов.

Идея Толмена о существовании у животных некоего "процесса представления"

согласовывалась с данными, ранее полученными американским психологом У.

Хантером. Для исследования такой способности он предложил метод отсроченных

реакций, который позволял оценить, в какой степени животное способно

реагировать на воспоминание о стимуле в отсутствие этого реального стимула.

Представления Э. Толмена лежат в основе практически всех современных

исследований когнитивных процессов у животных. Основные результаты его

исследований были изложены в монографии "Целенаправленное поведение животных

и человека" (1932). Идеи Толмена получили дальнейшее развитие в работах ряда

ученых, его последователей.

В отечественной физиологии сходные представления развивал И. С. Бериташвили

(или Беритов; 1884-1974) - один из крупнейших отечественных физиологов,

основатель грузинской школы физиологии. В разработке своих представлений он

смог избежать прямого давления официальной павловской доктрины, оставаясь в

то же время в течение определенного времени на позициях рефлекторной теории.

Он провел ряд исследований на собаках, в которых продемонстрировал наличие у

них способности к формированию пространственных представлений, названных им

термином "поведение, направляемое образом", и "психонервных образов" объектов

внешней среды. По сути дела, эти понятия были весьма близки представлениям

гештальтпсихологии, но чтобы дистанцироваться от психологического подхода и,

таким образом, избежать обвинений в идеализме, была использована другая

терминология. Термин "психонервный", по мнению Бериташвили, подчеркивал

материалистическую природу явления.

И.С. Бериташвили (1932) полагал, что многие формы поведения регулируются

целостным "представлением", или "образом", о той внешней среде, в которой

находится животное. В этом "представлении" отражены те объекты среды, которые

существенны для организации поведения. Необходимые знания приобретаются в

процессе активной ориентировочно-исследовательской деятельности и хранятся в

памяти.

И.С. Бериташвили выделял следующие виды поведения:

прирожденное (инстинктивное);

индивидуальное поведение, направляемое образами;

автоматизированное индивидуально-приобретенное (условнорефлекторное) поведение.

Концепция И.С. Бериташвили имела много элементов, общих с современной

концепцией "когнитивных карт", основанной Толменом и развиваемой начиная с

70-х гг. нейрофизиологами на Западе.

Страницы: 1, 2